Билли Бад (1962)

Это совсем не история про бунт на корабле. И это совсем не история, про человека смиренно принимающего свою судьбу. И историческая канва тут совсем не причем. В редакции Питера Устинова классическая экранизация «Билли Бада» становится современной для 1962 года. И дело не в «новой волне», и не в Антониони. Стиль ленты оппонирует этим модным тенденциям — она достаточно академично рассказана. Устинов сводит все к таким вечным вопросам, как право, справедливость и конформизм. Именно эти аспекты показались мне преобладающими в этой ленте.

Развернуто и лаконично нам рассказывают историю о молодом моряке Билли Баде. Его неприкаянность и неподдельное добродушие сходу делает его любимцем всей команды. Выразительный Терренс Стэмп очень точно выдал образ этого человека. Проблемы с речью, желание помогать близким и придерживаться неписанных принципов, чрезмерная физическая сила — все сочетается в нем. Стэмп сумел все передать, все совместить в один цельный прототип — истинный Билли.

На первый взгляд может показаться, что тема Стэмпа тут солирует. Но по ходу ленты все переворачивается. Все эмоции тут выдаются капитану и его помощникам. Эти люди и должны будут решить судьбу Билли. Их убеждения и поступки, их решения оказываются куда более интересными. Неожиданно во второй половине фильма все переходит в истинную судебную драму. Это практически невозможно спрогнозировать, оттого и выглядит все эффектно.

Устинов потрясающе оформил структуру фильма. Если в начале ленты весь центр внимания был на стороне ярких и импозантных Террренса Стэмпа и Роберта Райана, то ближе к концу внимание более серым персонам. Это и сам Питер Устинов, это и Джон Невилл, это и многие другие. И так оно в жизни и происходит — вопросы права, нередко решаются людьми весьма пассивными, конформными, вынужденными оценивать все «за» и «против» того или иного решения. И по крайней мере при всей спорности этого утверждения, нужно признать одно — оно точно могло быть высказано «рассерженными молодыми людьми». А посему, вся эта история в том виде в каком ее рассказал нам Питер Устинов полностью укладывается в соответствующий дискурс. Да, да — это про «рассерженных молодых людей». А значит, несмотря на свой классический фундамент — эта история была очень близка тому времени.

Единственное нарекание тут можно выделить к концовке. Она вышла скомканной, перегруженной событиями, что явно отличается от стилистики всей ленты. Зато, без труда можно провести параллели с «Бунтом на „Баунти“ — лентой вышедшей в том же году. Эти два фильма раскрывают две модели противостояния авторитаризма в коллективе. Благодаря тонкой проработке Устинова, тут открывается множество возможностей для сравнения.

Кстати, я думаю что не менее уместно сравнить этот фильм с «Убить пересмешника». В сущности, тут разворачиваются абсолютно сходные проблемы — ответственности невиновных, молчаливого признания большинством насилия, соотношения права и закона. Только вот, фильм Маллигана вышел слишком линейным, очевидным, тогда как «Билли Бад» совсем неоднозначен. А потому он и представляется мне произведением куда более высокого порядка.

8 из 10

Он улыбался. Светло, искренне, с непритворной доверчивостью и надеждой, как может улыбаться ребенок, как может улыбаться рассвет, который, несмотря на свою молодость, мудр и всезнающ, хотя и не может выразить свое знание в словах. Он запинался от сильного волнения. Так может запинаться ветер, запутавшись в грозовых тучах. Он был открыт. Так может быть открыто небо, по-летнему распахнутое и необъятное.

Он жил с улыбкой на лице. Он верил. В людей, в их души, в то, что на свете есть взаимопонимание и дружба. Он не сомневался ни минуту в своих представлениях о мире. Так ведет себя заря — она не сомневается в грядущем дне, а просто восходит, единственная в мире заря, повторяющаяся изо дня в день, но каждый раз — новая. Она приходит, улыбаясь, и уходит, не переставая улыбаться. Она не знает, будет ли днем дождь, или снег, или, может, гроза. Нет. Она просто является.

И он тоже просто пришел. Билли, рассвет, бесконечно полное любовью сердце. Полное участием и пониманием, открытостью и неприятием намеренной жестокости, неприятием беспричинной ненависти между людьми. Он не просто не принимал жестокость и ненависть — он их отрицал. Никто никому не желает смерти, никто никого не ненавидит. Никто никому не враг. Он это знал, как знает глубинные, тайные смыслы своей песни соловей, не задумываясь о том, что именно он знает, не выискивая, откуда именно он это знает.

Он был молод и полон сил. Сил юной, искренней души, не умеющей ненавидеть. Он принес с собой невозможную открытость и искренность. Его полюбили. Он боялся боли, но даже этот страх не мог заставит его быть лицемерным. Он просто жил и говорил то, что думает, а думал то, что чувствовал. Бесконечная способность не подозревать своего ближнего в задуманной подлости, бесконечная вера в человека, бесконечная способность прощать. Он мог бы простить и того странного, одинокого человека, который отчаянно защищался от его удивительной душевной красоты, защищался, совершая все большие подлости, чтобы не попасть под этот свет истины… Этот молодой человек мог бы простить и ему, тому, кто его так жесткого предал. Если бы у него было время, если бы он посидел в тишине хотя бы час, глядя на море, он бы простил и даже нашел оправдание. Но времени у него не было.

У него было только все захлестывающее собой потрясение от постепенно нарастающего сознания, что его предали, предали намерено, подло, с холодной расчетливостью… То, чего не существовало — ненависть — и чего не могло произойти — предательство, вдруг появилось и произошло. Он не мог понять. Это был удар со спины, удал исполина, удар чудовища по безмятежному цветку души…

Он был очень молод. И очень добр. Добро и молодость в сочетании с изначально данной мудростью повели его к виселице… Он улыбался. С петлей на шее. Он благословлял человека, который, как некогда Понтий Пилат, повел его на казнь. Он не осуждал, не корил, не просил пощады, не проклинал и не плакал. Он шел по ступеням вверх в молчании. Он подошел к месту своей казни в молчании. Он смотрел на своих товарищей в молчании. Он ничего не сказал в свое оправдание. Он только улыбнулся. Последнее, что он сказал, были слова благословения. Он шел туда, откуда явилась его душа, исполненная сияющего света зари… Он никого не ненавидел.

Человек, решивший исход судебного заседания по его делу, любил его. Матросы любили его. Офицеры любили его. Капитамус мог бы полюбить его. Может, он даже полюбил, но признаться себе в этом было невозможно, немыслимо, чрезвычайно позорно перед самим собой.

И все они дали ему умереть. Никто не вмешался, не спас, не вытащил его из петли. Никто.

А он улыбался. Живая, живее живых, душа его не умела ненавидеть.

Вот она, одна из тех немногих жемчужин в океане киноиндустрии, которая не померкла за почти полувековое свое существование. Мир двигался, изменялся, крутился, менялись идеалы зрителей, появлялись новые режиссеры, каждый год мы видели новые захватывающие картины с потрясающими спецэффектами, но мала часть из этих лент доживут до своего десятилетия. Они померкнут, потускнеют, исчезнут как будто их не когда и не бывало. Но фильм о молодом веселом матросе, который видел только хорошее в людях, будет жить вечно в сознание кинолюбителей. Фильм Билли Бад шедевр мирового кино, потому — что только истинно — прекрасный фильм, не смотря на свою черно-белую картинку, скудности места действия и бюджета может так запасть в душу. Советую всем его посмотреть.

10 из 10