Два лица доктора Джекила (1960)

Мне этот редковатый фильм горячо посоветовал мой новый друг, когда я адресовал ему вопрос, который снедает меня едва ли не всю мою сознательную жизнь… Вот вопрос мой: можно ли быть, скажем так, дельным человеком — и питать маленькую слабость к жестоким, щекочущим нервы историям? Таким, которые любой высоколобый интеллигент норовит заклеймить как «непотребство» и «скабрёзность». Но которые всё равно кочуют из века в век, оставаясь, несмотря ни на какие «фи» и даже несмотря на недвусмысленные рекомендации избегать такие истории, под страхом оказаться на кончике карандаша особистов, со всеми вытекающими… (Потому как тот пласт культуры, что обычно страдает лишь от ханжей, в годину «закручивания гаек» обычно объявляется неблагонадёжным.) И вот, якобы это произведение Стивенсона и именно эта из его многочисленных экранизаций как нельзя лучше отвечают на мой вопрос.

Случилось так, что я не читал у Стивенсона ничего, кроме банального в данном случае «Острова Сокровищ». Да, я не читал даже «Похищенного», 2-е по популярности произведение Роберта Льюиса. А про доктора Джекила (я знаю английский и прекрасно осознаю, что надо с 2-мя «л», но пишу с одной, в знак уважения к классич. переводу И. Г. Гуровой) и про его, кхм, альтер эго, мистера Хайда, — даже не слышал никогда. Моему другу оставалось только снисходительно усмехнуться: мол, пытается разглагольствовать о «благопристойных» произведениях в сравнении с «непристойными», а сам даже не знает, кто такие Джекил и Хайд! И я не замедлил восполнить пробел самообразования. Сказать, что я был впечатлён, — ничего не сказать! А главное, я действительно могу теперь ответить сам себе на свой вопрос — и ответить утвердительно. Действительно, внутри каждого человека сидит кто-то весьма тёмный и не добрый, «обезьянье» (по выражению самого Стивенсона) начало. Не хочу обижать обезьян и любителей этих животных, но я не могу сказать, чтоб эпитет «обезьянье» плохо подходил к этому грубому, жестокому и разрушительному началу. Боюсь, что оно всё-таки именно обезьянье, ведь заводчики обезьян подтверждают: зверьки те ещё; даже если поначалу мы имеем дело с милым пушистым детёнышем, у подросшей скотинки характер неизбежно портится… Так вот, пытаться вытравить «обезьянье» из человека — значит истязать человека, подвергать его бесчеловечным экспериментам, которые всё равно к положительному результату не приведут, а вот убить подопытного морально и (или) физически вполне могут… Гораздо лучше — время от времени тешить этого субъекта внутри себя, подкармливать его тем, что он кушает. Главное — чтобы окружающие от этого меньше страдали! И уж тут действительно, каждый выходит из этого противоречия как умеет. А у кого-то, увы, это плохо получается…

Итак, новелла Стивенсона меня, слов нет как восхитила. Думаю, никто из прочитавших не сомневается, что всяческие «- Голлум, Голлум! — Нет, уходи! добренький Смеагол любит хозяина! — Нет! Голлум! Мы любим Прелесть, а хоббит украл её у нас!» и т. д. и т. п. — это ничуть не оригинально! Ведь гораздо раньше литература явила миру злоключения Джекила, из которого буквально рвался наружу маленький легковозбудимый Хайд. Теперь я готов признать право претендовать на оригинальность в сфере раздвоения личности разве что за «Портретом Дориана Грея». Но, справедливости ради, даже его Оскар Уайльд написал на несколько лет позже! Излишне также говорить, что, упиваясь новеллой Стивенсона, я получил именно такой сюжет, какой мне всегда импонировал. Да! Моё тёмное альтер эго любит такие истории, где главный герой (и он же главгад) виртуозно маньячит вплоть до кульминации, лишь для того чтобы доиграться и в самой развязке получить по заслугам.

Последнее, что я скажу непосредственно по оригинальному сюжету (а говорить об экранизации, не сравнивая её с материалом, я считаю дурным тоном): дополнительный смак (иначе я не говорю о щекочущих мне нервы вещах) придают наркотики, а что же ещё подразумевалось тут?! Действительно, в те годы, когда Стивенсон сочинял своё бессмертное произведение, наркотики были простыми, хотя и сильнодействующими, лекарствами, первыми жертвами которых зачастую становились не кто иные, как их же первооткрыватели! Ведь тогда постыдным считалось врачу не испробовать снадобья на себе, прежде чем заикаться о своём вкладе в медицину. Пройдут десятилетия, пока общество осознает, что наркотики не просто высвобождают «обезьянье начало» в отдельно взятых наркоманах, но и несут в себе колоссальный общественно опасный потенциал. Ну, а произведение Роберта Льюиса за эти годы обрастёт «апокрифами» (т. е. приписками, которых у самого автора и духом не было, но именно эти неканоничные варианты становятся расхожими) и самыми разными адаптациями.

Итак, решив не портить своё впечатление от гениальной вещицы Стивенсона просмотром его многочисленных, канонических и модерновых, экранизаций (по мнению новоиспечённого фаната «Джекила и Хайда» в моём лице, моя любимая новелла не подходит на роль субстрата для каждый раз новых сюжетов и мотивов, в отличие от «Острова Сокровищ» того же автора и «Мушкетёров» Александра Дюма-отца), я сразу перешёл к фильму британского режиссёра Теренса Фишера, коль скоро мой друг назвал его единственной удачной версией «Джекила и Хайда». Да уж, различных киноадаптаций у стивенсоновской истории — почти как у «Вампира графа Дракулы» Стокера! А я как раз априори настроен против экранизаций «Дж. и Х.», какая досада! Настолько уверен в самодостаточной магии строк будто бы из-под пера самого Джекила, этого отравившегося собственным зельем колдуна!

Но начав смотреть, я поначалу даже распустил слюни в хорошем смысле. Перед нами занятная история по далёким мотивам оригинала Стивенсона. Хайд — не овеваемый одиозным ореолом аморальный хлыщ, избегаемый всеми и обречённый на одиночество, а купающийся в лучах славы мотоватый красавчик, которому всё как с гуся вода. Да ещё добавлена сюжетная линия неверной жены Джекила и её нахального любовника. Обретя новое, причём молодое, тело и позволив себе уникальную в своём роде конспирацию, доктор Зло… простите, Джекил… не преминул «заново познакомиться» со своей жёнушкой… Казалось бы, что ещё надо для новой гениальной истории, неуловимо перекликающейся с первоисточником, но не уступающей ему в «самости»! Увы, фильм несколько подкачал, особенно под конец. И дело далеко не только в «гуфе», когда на роль смертельно ядовитой змеюки, убивающей чуть ли не одним взглядом, «пригласили» типичного помощника всех дешёвых фокусников — питона. (За исключением полуграмотных людей, для кого любые змеи — «ужаснейшие червяки», всем искони известно, что небольшие питоны и удавы вообще ни для кого, кроме крыс и кроликов, которых они душат, не опасны). Самый основной недостаток здесь — при заявленном жанре ужасов, фильм чуть-чуть авантюрный, чуть-чуть приключенческий, даже капельку эротический… но только не страшный!