Я буду плакать завтра (1955)

- Я не хочу слушать музыку и я не хочу хохмить!!! (ц)

Так-с, с чего бы начать…

Фильм достойный, это раз. Где восхищенные рецензии юзеров? (Это вопрос и это два). Моя в удивлении: люди, вы пишете по 500 рецензий на всякое бар… популярные киноновинки, но за более чем 10 лет — никто не собрался с мыслью и не откомментил сей шедевр? Seriously?..

Классическая американская драма 50-х, навроде «Дурного семени» ЛеРоя, «Королевы пчел» и т. д., чью разновидность я крайне ценю и уважаю. Лента со здоровой порцией «кэмпа»: музыкальные номера таких картин обычно пародируют трансвеститы, а Альмодовар в своем творчестве на них ссылается и раздает направо-налево воздушные поцелуи создателям. Несмотря на всю серьезность сложившейся в фильме ситуации многие начальные сцены решены чрезмерно — голливудский мелодраматизм, когда «люби меня, люби», когда закатываются и выкатываются глаза, когда за кадром что-то сентиментальное, когда актеры вычищены и блестят так — что становятся похожими на ожившие экспонаты мадам Тюссо, но… За двухчасовой хронометраж лента успевает несколько раз сменить жанр и настроение — Дэниел Манн рассказывает и показывает нам знаменитую актрису Лиллиан Рот. В основе сюжета отношения звездной дочери и ее матери, ставшей своему ребенку прежде менеджером, чем матерью. История стара как мир, тот самый «синдром Брук Шилдс»: недореализованная женщина пытается [до]реализовать себя через своего ребенка. Водит на прослушивания, обивает режиссерские пороги, внушает дитяте мысль о необходимости выбранного ею (матерью) звездного пути и исключительности самого дитяти. Лепит в общем из бедного enfant`а что-то такое диковинное, чем сама хотела быть, но не смогла в силу разного рода обстоятельств.

Рефреном звучит материнское наставление: «не плачь, детка, сегодня; поплачь, детка, завтра». Картина начинается с того самого завтра: дочь (актриса Лиллиан Рот) встречает старого друга детства, поклонника. Возникает взаимное чувство, Лиллиан понимает, что создана не для бродвейской публики, но для пятидесятнического голубого счастья — с детьми-супругом, белым забором, клумбами, индейкой в духовке и гоголем-моголем на заднем дворе. Но тут на горизонте возникает… мама. И начинаются слезы, и начинается драма. Гибнет молодой человек (господи, был почти уверен, что его заказала киллеру предприимчивая родственница), главная героиня пытается не думать, не думая — не чувствовать, заглушает боль алкоголем, проводит время с мужчинами, заполняя пустоту жизни, прожитую по чужому сценарию, в установленных кем-то [извне] правилах. И вот тут происходит «щелчок» (по носу не ожидающего подвоха зрителя), Брук Шилдс и «мама!» отодвинуты на задний план, бобину Дэниел Манн меняет — на экране женская версия «Потерянного уик-энда». Настоящий фильм ужасов, в роли маньяка с топором — женский алкоголизм.

Голливудский искусственный мелодраматизм с яркими эстрадными номерами смываются росселиниевским неореализмом. Мама из леди с укладкой и в дорогом костюме превращается в сломленную обстоятельствами пенсионерку. Сьюзен Хейуорд из дорогой звезды превращается в маргинальную особу, неухоженную вечно пьяную (но не молодую) женщину, бродяжку… Удивительная актриса, сцена в кабаке чистая органика — вот перед нами уже не броудвейская дива, а баба Нюра с околотка. Черт, Кьюкору стоило Сьюзен взять на роль Элизы Дулитл, Одри Хепберн слишком миловидна для бродяжки …

Что-то в Сьюзен есть от советской женщины, советской актрисы. «Вечный» типаж аля Гундарева, Демидова… Легко могу ее представить в антураже отечественной коммуналки при бигудях на пленке «Свема» Шосткинского комбината. И это комплимент. Нравится. Там и Джуди Гарланд (события картины нехилым таким образом пересекаются с жизнью этой известной артистки), и Элизабет Тейлор… Повернет голову — что-то от Вивьен Ли. Интересная Сьюзен Хейуорд. И играет, и поет. Заслуженная каннская ветка за лучшую женскую роль. Финальный диалог с матерью («Ты создала это уродливое зеркало, так смотрись теперь в него!») воскрешает в памяти «Осеннюю сонату», по части психологизма Манн был предельно близок при прочих неравных условиях.

Финальная часть уступает по эмоциональному накалу предыдущим [полуторачасовым] вступительным. Клубы Анонимных («Здравствуйте, я Джек. И я алкоголик») и ток-шоу, типа True Hollywood Story отдают колонкой очередного выпуска «каравана историй». А Сьюзен с лицом Жанны Д’Арк в финале — как символ победы, но в угоду помпезной кинематографичности… Я бы не воспринимал это кино как чистый байопик и полноценную хронику жизни Лиллиан Рот, а вот как собирательную картину на тему среднестатистической звездной «брук шилдс», на тему борьбы человека за собственную не выдуманную и не навязанную жизнь — вполне. В данном случае голливудская картина о голливудском явлении получилась в общем-то стилистически оправданной и убедительной. Моя рекомендация к просмотру.

10 из 10