Дамы (1934)

В сущности, эта комедия бесхитростна и построена на противопоставлении провинциально-пуританского протестантизма, который, конечно же, олицетворен в образе моралиста миллионера, и артистически расхлябанной атмосферы мегаполиса, главной эмблемой которого являются, конечно же, девичьи шоу-кордебалеты. Не думайте, что так было в реальности, просто подобное сценичное развлечение еще и крайне киногенично, поэтому шоу под руководством Зигфилда и более мелких рыбешек были сенсацией своего времени и задним числом продолжили свою судьбу в кинематографе.

Фабула, по сути, склеена из стилистически неоднородных компонент. То есть это история эксцентричного миллионера, помешанного на точности, аккуратности и морали, и его многочисленной родни, которая выстроилась на разном расстоянии от вожделенного наследства. Его просто так не получить, потому самый очевидный наследник еще и должен доказать свои несгибаемые нравственные принципы, а это сделать сложно, потому что по законам комедии положений эти сами положения настигают его в положенных и неположенных местах: от вагона поезда до родного дома.

Самая дальняя дистанция связана с молодым племянником горячим поклонником девичьих шоу, чьей розовой мечтой является собственное шоу. Собственно, этот племянник — единственное связующее звено между комедией о миллионах и танцующих девицах, то есть фильм ощутимо распадается на две половины, и подспудная изначально тема к его концу выходит на первый план, оттесняя всю интригу с миллионами на край сюжета и развязывая его чисто технически, без всякого намека на психологизм. Но, может быть, это только пошло фильму на пользу, ведь последние минут двадцать становятся самым настоящим визуальным пиршеством, которому позавидовали бы и Руттман с Рихтером. Как я понимаю, это один из первых примеров использования абстракционистских решений при съемках кордебалета. Конечно, позже это стало общим местом, но вид множества танцовщиц, составляющих геометрические комбинации и рекомбинации, еще более впечатляющий из-за разнообразных ракурсов (особенно репрезентативна съемка сверху, превращающая танцующую группу в чисто комбинаторно-геометрическое единство), в чем-то даже завораживает при всей своей безыдейности.

То есть комедия о миллионере превращается тут в своеобразную наживку для перехода к эстетике чистого мюзикла, который в итоге станет одним из краеугольных элементов классического Голливуда. Этой переходностью фильм и интересен сейчас, другие его составляющие принадлежат своему времени.

6 из 10