Шагай, Совет! (1926)

Закончилась Гражданская война, громадная страна лежала в руинах. Разрушено было все — от экономики до сортиров. Грандиозный упадок повсюду. Несмотря на попытки большевиков смотреть в будущее с позитивом и приукрашивать действительность в агитпоездах, агитфильмах и агитлитературе, как писал Уэллс в книге «Россия во мгле»: «Подлинное положение в России было настолько тяжело и ужасно, что не поддавалось никакой маскировке».

Но — удивительное дело! — молодой стране настолько хотелось вылезти из предрекаемой западными аналитиками скорой гибели, что за 4 года, прошедшие со дня основания СССР, действительно было сделано чудо. Страна не только выжила, но, превозмогая жесточайшие беды и страшные лишения, стала развиваться. Причем развиваться действительно необыкновенно быстро — правительство Советов решило железной рукой вогнать своих темных граждан в «светлое будущее». Наверное, на тот момент это был единственно возможный способ восстановления уничтоженного и униженного государства.

Ради «скорейшего выздоровления» большевистское правительство даже пошло на сделку со своими принципами, объявив НЭП, ибо в противном случае они могли попросту потерять власть в бурлящей и недовольной стране, не видящей обещанного. НЭП допускал в несколько купированном виде рыночные отношения, что позволило людям проявлять инициативу, зарабатывать деньги, что-то производить, восстановило торговлю с другими странами и помогло избежать полной политической и экономической изоляции.

Собственно, к чему это все? В основном, все к тому же Дзиге Вертову, великому агитатору и реформатору, основоположнику и теоретику, документалисту и провидцу, гению и злодею, легендарному «киноглазу» и «человеку с киноаппаратом», создателю «лица» СССР во всем мире. В 1926 году Вертову заказали «отчетный» фильм о свершениях социалистического строительства, чтобы и в Союзе и во всем мире увидели, что курс, выбранный большевиками — правильный, что страна — растет, что люди — счастливы, что Советы — шагают! Да так шагают, что скоро прошагают по всему миру, только чуть-чуть потерпите, стонущие под игом капитализма черные, белые и желтые рабы Америки, Африки, Европы и Азии! Шагает Совет! Берегись, капиталистическая гидра!

Вертов, как обычно, взялся за работу с энтузиазмом, и в кратчайшие сроки предоставил часовую агитку, созданную с присущим ему изяществом, с полным набором канонизированных образов советских тружеников и их руководителей, с впечатляющей картиной волшебных преобразований и гигантской работы, проделанной за 8 послереволюционных лет.

Как и необходимо в подобных случаях, он построил свою хронику на приеме контраста, сталкивая в параллельном монтаже «старое» и «новое». Изображения измученных оголодавших крестьян сменяются сытыми и довольными физиономиями рабочих, смакующих громадные краюхи долгожданного хлеба, горы умерших от болезней исхудавших детей — кадрами из новых больниц, многократно в кадре мелькают достижения советской электрификации, НЭПа, программы ликбеза и т. д., не оставляя ни малейшего шанса царизму и капитализму. Под конец фильма остается стопроцентная уверенность в том, что путь, избранный народом этой страны (ну, а кем же еще?) — единственно верный!

Вертов, без сомнения, был искуснейшим агитатором. Вероятно, он и правда верил в свое дело, потому что ему веришь даже сейчас, прекрасно понимая, что годы, показанные в фильме, были отнюдь не такими радостными и счастливыми. Но вот он — факт! Мы видим его прямо здесь, перед глазами. Измученные крестьяне до революции и во время Гражданской и Мировой войн — и эти же крестьяне — вполне сносно одетые и довольно сытые. Вот разрушенный завод и поваленный «мертвый» трамвай, и вот — мистическим образом восстановленное производство и весело бегущий по новым рельсам трамвай. Вот беспризорники, обгладывающие брошенные собакам кости, и вот они же — в веселом гвалте детдомовской столовой. Вот — война, а вот — мирные трактора выворачивают комья земли многолемешевыми плугами. Загорается лампочка в никогда не видевшей света избе, течет вода из крана в никогда не видевшего водопровода доме, старик-крестьянин с интересом «завис» над никогда в жизни не читанной газетой. Люди работают, люди отдыхают, люди везде. И все они ничего не играют.

Эта экранная жизнь, на мой взгляд, по большей части правдивая, может, конечно, вызвать изрядную долю скепсиса, но что у картины уж точно не отнять, она показывает картину грандиозного человеческого труда, картину приспособления и выживаемости человека в нечеловеческих условиях, она становится срезом времени быта, калькой истории. Это совершенный исторический документ, архинеобходимый сейчас и позже, когда не останется ни одного человека, жившего в то время, не будет понятно предназначение каких-то вещей, у нас останется вертовский документ, где воочию видно, как люди одевались, что ели и пили, как выглядели и что делали. Это пусть приукрашенный, пусть романтизированный, но все-таки правдивый материал о том, как жила исчезнувшая страна, и он позволяет моментально изобличить любую ложь в новых фильмах, посвященных тому времени, в книгах и картинах.

Вертову можно не верить, но я верю. Как сказано в фильме «Плутовство»: «Война? Война закончена. Я видел это по телевизору». Так вот, я вижу все, что показывает мне Вертов. У меня нет причин этому не верить. Пусть дошагались в итоге совсем не туда, куда шагали, зато какое кино могли создавать! Подумать только, в голоде и разрухе, эпидемиях и интервенции, войне и страхе рождались «Броненосец Потемкин» и «Мать», «Потомок Чингисхана» и «Арсенал», «Конец Санкт-Петербурга» и «Октябрь» — бессмертные шедевры! И в этом фильме понятно, почему. Стране было, ради чего стараться, стране было, куда идти. В стране, уничтожившей целое поколение гениальных людей, природа спешно компенсировала их отсутствие.

Это — выдающийся, многозначный по смыслу, выразительный по форме представитель образной публицистики, наглядно демонстрирующий силу советской документалистики, мастерство ее создателей в режиссуре и монтаже, шаг к «коммунистической расшифровке мира», которая позднее приняла уродливые черты и превратилась в малоискусную ломовую агитацию, настолько пафосную и судорожную, что ей верить уже не хочется. Я уже писал это про Вертова и повторю вновь! Сейчас такие, как он необходимы разуверившейся в свои силы стране. У нас нет гениального художника, способного правдиво отразить жизнь, не опускаясь до уровня зрителя, а таща его за собой. Вертов вдохновлял, Вертов сподвигал. А наши только позорятся и юродствуют. А этот фильм — всесторонне полезен! Начинающим киношникам, еще больше — опытным киношникам, которые, увы, сегодня не владеют и десятой частью тех умений, какими владел Вертов, и для широкого зрителя, который хочет одним глазком заглянуть в ту далекую и незнакомую страну, потомком которой является, в Россию, которой мы когда-то были, в Россию, которую мы потеряли — к счастью или к несчастью — пусть решает каждый для себя. Короче, целый час концентрированной пользы, равносильный многочасовому копанию в архивах или походу в исторический музей.

8 из 10