Метаморфозис (2015)

Этот фильм похож на 3Д-картинку, где снаружи вроде бы одно нарисовано, но приглядевшись, вернее — вглядевшись, ты видишь нечто другое.

Ткань фильма очень тонкая, затейливая. Поймёт не каждый. Тут важно попасть в настроение, а так же очистить мозг от фабул и картинок из трейлера. Фильм сложный, жизненный, до ужаса настоящий. Каждый, даже мимолётный, персонаж вызывает ряд вопросов — как он таким стал? Что у него в душе? Зачем он есть? По ходу фильма ты получаешь ответы на эти вопросы. Возможно, вертлявый импресарио родился, вырос, что-то там пережил и стал таким, какой есть, чтобы в решающий момент прийти туда, куда пришёл, и суметь сделать то, что сделал.

А два следователя с невнятной односложной речью — это вообще не люди, а существа из низших миров, питающиеся нашими страхом и болью.

Прекрасная рыжая женщина подобна плоду с червоточиной. Она паразитирует на собственном сыне, пожирая его молодость и талант. Естественно, она зависима от него, как наркоман.

Сын, пианист, ещё в детстве закрылся в некотором коконе, отрешившись от мира. Он бежит в творчество, в музыку, чтобы не видеть и не чувствовать ничего другого. Его психо-эмоциональное развитие значительно отстаёт от физического, движения скованны, речь отрывиста. Он очень похож на жертву насилия, которая так и не справилась с внутренней болью. Девочка Саша разглядела в нём ещё не раненного, нормального ребёнка. С ним она и общается, и он находит в ней отдушину.

Фильм красив, многогранен, в нём звучит хорошая атмосферная музыка. Там много метафор (лифт, спускающийся, казалось бы, в преисподню; ожерелье; телец и дева; Шекспир..), много смысла. Смотреть его тяжело. Снимать, наверное, тоже.

П. С. Юлия Ауг просто бесподобна. Мне она запомнилась ещё со времён «Овсянок», там тоже была сложная психологически роль. Браво!..

Евгений Ткачук — открытие для меня. Надо будет ознакомиться с его фильмографией.

Читая синопсис к картине, думаешь: «Это же тема «Лолиты» Набокова, только тут девочка отвечает взаимностью, а с виду запретная связь, которая на самом деле вполне себе чистая, для других кажется аморальной и вызывающей, что приводит к конфликту». Каково же было моё удивление, когда я нашёл параллели с совершенно другим произведением — с «Маленьким принцем» Антуана Де-Сент Экзюпери. Неожиданно?

Ещё с «Зимнего пути» дуэт Тарамаева и Львовой заявил себя в роли исследовательского батискафа, спускающегося в глубины того или иного сильного чувства, возникающего между такими персонажами, которых любой «нормальный» человек в принципе скрестить не может, руководствуясь принципами штампованной морали. Мол, нельзя любить того, кто одного с тобой пола или тебя намного младше, по сути, невинного ребёнка. И если в «Зимнем пути» режиссёры сделали акцент на самом чувстве, если оно оказало сильное влияние только на главных героев, то в «Метаморфозисе» наши два творца расширили рамки, показав, как жестоко относится реальный мир к чистой любви, которую невозможно понять. При этом история осталась частной, можно сказать, бытовой и семейной, не коснувшись темы отсутствия толерантности у целого общества, что ещё более удивительно.

Ведь на самом деле всё просто. Двадцатипятилетний парень и одиннадцатилетняя девочка. Их связь настолько непорочная, почти святая, что мы даже не сразу проникаем в неё. Фильм кажется сном, он построен на одних ощущениях. Помимо классической музыки, в которую уже не первый раз нас погружают Тарамаев и Львова, создавая свои сюжеты в водовороте прекраснейших нот и аккордов, делая из них нечто чуткое, смелое, высокое, здесь также сфокусировано больше акцента на меланхолическом забвении, словно обволакивающем зрителя, позволяя ему проникнуть в среду пребывания и мироощущения пианиста, увидевшего в юной красавице истинный свет, который не видели остальные, который остальные безжалостно растоптали и погубили. Поэтому парень и девочка показаны оплотом естества истины, а прочие герои — полной его противоположностью.

Возвращаясь к сравнению с «Маленьким принцем», прошу обратить внимание прямо на персонажей. Никого не напоминают? Конечно, пианист — это Принц. Но девочка — это тот же Лис. Опустим присутствие Розы в оригинальной сказке. И представьте, что было бы, если бы Принц встретил Лиса раньше Розы. Если бы он не путешествовал по взрослым мирам самостоятельно, а просто был погружён в это глубокое чувство необъяснимой близкой связи с Лисом. Что, если бы они по воле злой судьбы попали на враждебные планеты, кишащие враждебными взрослыми, которые ничего не понимают и ведут себя хуже детей? В «Метаморфозисе» так же. Алексей Сенин — это взрослый ребёнок, Сашенька — это само дитя. Все остальные — это взрослые. И как бы нас с детства ни учили, что старшие всегда правы, на самом деле всегда правы только дети. Сколько бы тебе ни было лет — если ты сохранил в себе светлую, чистую частичку ребёнка, как нечто божественное, неземное, неизмеримое и невидимое, то считай, что ты был и будешь выше и лучше, чем кто бы ни было.

Алексей и Сашенька — остров, обречённый потонуть от сильнейшего шторма, разведённого злостными, мерзкими, гнилыми акулами. В океане, в котором нет места тонкой душевной организации, подлинным чувствам, сильным душевным переживаниям. Здесь все давно превратились в смрад. Одни пресмыкаются перед другими — теми, кто их выше в социальном плане. Другие, добившиеся непонятным образом своего статуса, затухают в скучном подобии жизни, настолько губительном, что даже разврат уже их не спасает. И поэтому они заводят себе людей, которыми могут играть, как заблагорассудится. Одним из таких «пешек» стал агент Влад. Конечно, ближе к финалу Влад показывает себя с иной стороны, но до того он не менее мерзок, чем все вокруг. Настолько мерзок, что это доходит до фарса.

До фарса здесь доведены вообще все поступки, деяния и разговоры взрослых. На них смотришь — и испытываешь целый букет ощущений. Злость. Презрение. Отвращение. Нервный смех. Тошноту. Изжогу. В конце концов, острое желание убить или хотя бы помыться. Взрослые, сидящие на своих планетах, заросших баобабами, как короли и счетоводы; взрослые, давно заведшие сады с мальчиками-розами, исполняющими роли покорных рабынь. И эти мальчики-розы (агент, охранники, манерный театрал) периодически кочуют с планеты на планету, чтобы в ходе подобных путешествий растерять все свои молодые лепестки, вместо аромата приобретая сущую вонь… Жутко. И вы только представьте. Пожалуйста, только представьте. В этой вселенной, обречённой на вечную погибель, не находят себе места… Принц и Лис. Пианист и маленькая девочка.

Да, я был наивен до просмотра фильма. Я думал, что здесь останется хоть что-то от первоначальных ожиданий. Что будет провокация, в которой окажутся виноваты сами главные герои. Но оказалось, что это немного другая провокация. В ней главные герои — жертвы, посланные на убой.

И если смотреть на фильм с этой стороны (а с другой у меня не получается), если принять тот факт, что искусство здесь — как обличающая разменная монета, что музыка — незримая сила, сводящая и разводящая мосты… То внезапно всё становится понятно. Да, я подозревал, что во время просмотра буду на стороне Сенина и Сашеньки. Что второстепенные герои будут мне противны, а их действия — аморальны. Но не догадывался, что настолько. Не сумел предугадать, что осуждения, — и не малейшего, а огромного, всепоглощающего, — будут заслуживать сами судьи.

Сергей Тарамаев и Любовь Львова создали, конечно, не шедевр, но очень достойный арт-хаус. В нём есть некоторые моменты, способные ввести зрителя в заблуждение, но в целом это очень необычный фильм. Он одновременно жутко отвратителен и безумно красив. В очередной раз эта пара режиссёров поразила способностью сочетать несочетаемое. Да ещё таким образом. Браво.

8 из 10

Фильм определенно не проходной и заслуживает внимания. Сразу хочется сказать, что фильм целиком мне не то, чтобы понравился, но отдельные его части и саму идею я искренне полюбила.

Фильм посмотреть точно стоит, хотя бы потому что ничего подобного в русском кинематографе еще не встречалось (по крайней мере, мне). Ну а что будет с вами после просмотра, предугадать сложно, могу об этом судить по себе.

Например на меня нахлынула волна разочарования, когда начались титры, ведь можно было гораздо лучше! Поэтому перейду сразу к минусам, с которыми я никак не смогла смириться по той простой причине, что картина изначально имела огромный потенциал.

Самый главный, который в общем-то и испортил мне впечатление, это уход от главной идеи сюжета на середине, после которого фильм, не знаю зачем, напичкали множеством непонятных ситуаций, непонятных по причине того, что показали их мельком и впопыхах, из-за чего в конце совершенно непонятно, к чему они вообще были. Подобные фильмы и не должны быть досконально объяснены зрителю, но элементарная мотивированность и логичность происходящего все же должна присутствовать. Так для меня, например, совершенно непонятна одна из последних сцен с погоней. Кто эти люди? Но даже если немного и догадываешься кто они, непонятно, почему они так поступают с главным героем?

Ну и как я уже говорила, уход от главной сюжетной линии, а конкретно, от двух главных героев, про которых совершенно забыли, конкретно про них двоих вместе. Забыли не в том смысле, что они перестали мелькать на экране, а в том смысле, что продолжать их отношения не стали. Да это как-то и неважно под конец для всех, видимо, становится. Ну да, была там сцена прогулки в конце, но что эта сцена дала в сущности, не понятно. А жалко, именно в отношениях Алексея и Саши и был смысл данной картины, но если их родство душ и пытались показать хоть каким либо образом, то только в начале, потом это все куда-то исчезает.

Идея фильма заключается в противопоставлении невинной, я бы даже сказала, детской любви, совершенно лишенной похоти (какие бы странные обвинения не выдвигали этому фильму), испорченному окружающему миру, для которого ценности и мораль остались только на словах, для которых чистота души и помыслов это только сказки, в которые они уже давно не верят. Идея интересна и красива, именно красива. Красота в контрасте возрастов, невинности и порока, света души и вечной пасмурности окружающего мира. Несмотря на то, что фильм далеко не радостный, а местами и просто угнетающий, энергетика у него завораживающая, и по-своему прекрасная. Но для меня все же фильм не доделан. Не досказано, не доделано, не раскрыто до конца. А жаль.

Но за первую половину фильма и за общую идею

6 из 10

После блестящего дебютного фильма «Зимний путь», которому не довелось представлять современный российский кинематограф на международной арене, кажется, исключительно по причине конъюнктурных особенностей официальной позиции культурного сообщества, противоречащих содержанию работы тандема Любови Львовой и Сергея Тарамаева, повествующей о любви двух мужчин, режиссеры не оставляют тему прекрасного и его несовместимости с обыденностью окружающего мира, снова обращаясь к помощи классической музыки и раскрывая тему возвышенной любви непонятной и чуждой косному сознания масс, но так же и рассматривая наиболее ненормальные и болезненные отношения, выстраиваемые деспотичной матерью-одиночкой со своим подавляемым и эксплуатируемым сыном.

Фабула «Метаморфозиса» проста и очень наглядно представлена в трейлерах картины, изображающих невротичного юного пианиста, окруженного вниманием и славой, но нашедшего успокоение лишь в отношениях с довольно экзальтированной девочкой-подростком. Однако типичная, для выбранного создателями фильма жанра экзистенциальной трагедии, трехчастная структура в виде «роман-детектив-драма» (каждая из составляющих представляет собой завершенную экспозицию определенно жанра) реализована крайне поверхностно и небрежно, чему виной безоглядная погоня Львовой и Тарамаева за стандартами эстетики направления «арт-хаус», очевидно вызванная желанием максимально дистанцироваться от визуализации «Зимнего пути», показать нечто новое в плане режиссерских возможностей.

Как известно, у каждого художника, как из области кинематографа, так и литературного творчества, не постепенно пришедшего к высокому уровню владения профессией и музой, а начавшего карьеру с резкого взлета, присутствует так называемый синдром «второй работы», вызывающий как общие затруднения с поиском и формулировкой содержания и сути работы, следующей за блистательным дебютом, так и ложным положением о необходимости сделать нечто радикально отличное от представленного публике ранее. В отношении «Метаморфозиса» на смену ручной съемке приходит работа с краном, искусственное освещение замещает естественное, динамика уступает место статике, а доминантной оказывается не содержание действия, а его эстетическое измерение.

Вместо того, чтобы реализовывать сюжет, обладающий потенциалом максимально плотного, насыщенного действия, дуэт режиссеров упражняется в визуальных изысках, впустую расходуя первые 30-ть минут хронометража, содержащего множество бесспорно красивых ракурсов и образов, из которых критичным, необходимым для повести «Метаморфозис» видится только один, представляющий античную музу/деву, принесенную в жертву под апатичными взглядами толпы. А остальное — не более, чем исследование технических возможностей операторской работы, не дающее ход сюжету.

Господа Тарамаев и Львова, будто пытаются выразить свой фанатизм перед работами Дэвида Линча, несколько смягчая его стиль, трактуя приемы автора «Твин Пикса» через призму понятия «сон во сне» Эдгара По. И подобный метод сработал бы прекрасно (пусть и разочаровывая симпатизирующих «Зимнему пути», но на 100% удовлетворив чаяниям поклонников радикализма Линча), если бы сценарий был полностью лишен буквальности, но, к несчастью, для творческих амбиций создателей картины, «Метаморфозис» состоит не только из «снов», но и включает активные действия, не только разрушающие медитативность повествования, но и делающие ее излишней и гротескной.

Никак не объясняемые вставки из «Гамлета», обрывочные диалоги и сюжетные акценты — это пример неверного прочтения известной сентенции из Нобелевской лекции Иосифа Бродского об этике и эстетике: полная экспозиция характеров и предполагаемая последующая любовь к ним со стороны зрителя, почему-то подменяется выверенными в симметрии и цветовой гамме картинками, а тому самому зрителю остается достраивать подтекст и контекст самостоятельно. И, стоит отметить, это не тот случай, когда режиссер намеренно оставляет публику наедине с собой, излагая имеющееся предельно исчерпывающе формально, но оставляя некую смысловую лакуну (как делает, к примеру, Стивен Спилберг), не разрушающую, однако, общую сюжетную канву как это происходит в «Метаморфозисе», а расширяющую ее.

Имея шикарный материал, постановщики расходуют его небрежно. Главный герой, который по всем правилам художественного произведения, должен быть изображен пусть и дефективным, из-за отрешенности от мира, вызванной репрессивностью сумасшедшей матери, подвергающей его насилию всех возможных вариаций, но все же утонченным и прекрасным. Как, например, Шарль Дэниэла Киза превращался в красавца в прочтении Дэвида Дельрие, так и законы драматургии требовали сделать Алексея Сенина достойным любования и сочувствия, но он больше напоминает главного героя романа «Идиот». Хотя, надо отдать должное актеру Егору Корешкову, он старается изо всех сил, однако, его усилия тщетны, так как «Метаморфозис» принципиально лишен крупных планов (что весьма серьезно подрывает профессиональный авторитет художника-постановщика и оператора), тогда как только они адекватно репрезентируют эмоциональную компоненту драматического сюжета.

Очевидная интенция на воспевание гения Сенина, живущего в аду, созданном и культивируемом матерью, реализована слабо. И, вопреки ожиданиям, сценаристы отказываются и от подробного изучения отношений сходных по форме, но не сути с описанными Владимиром Набоковым в «Лолите»; сводят к скомканным сценам силу таланта Сенина, способную даже у циничного импресарио, существующему в окружении запрещенных веществ и случайных связей, вызвать неподдельные чувства и стыд за себя, и в целом не сводят сюжетные линии в рисунок всеохватного рассмотрения гения и его минорной метаморфозы, вызванной бездушием социума. Львова и Тарамаев «Метаморфозисом» претендовали на лавры условного «И все же Лоранс» Ксавье Долана, органично совместившего абсолютизм формы с диктатом содержания, где все было красиво и наполнено значением. Но там, где у Долана формальная детерминанта визуализации опиралась на смысловую наполненность каждого образа, у российского режиссерского дуэта она имеет причиной лишь прихоть, что не позволяет, используя ее как изобразительное средство, создать точные формулировки и реализовать общий замысел картины.

Вдохновением для создания «Метаморфозиса», по словам режиссеров фильма, послужила скандальная история, связанная с обвинением Майкла Джексона в педофилии. По этой причине рабочим названием было «Как Майкл» и именно под ним стартовал краудфандинговый проект по сбору средств, но от заявленного осталась исключительно идея о своеобразной связи взрослого и ребенка, расширенная и дополненная не только палитрой оттенков личности главного героя, но и дурной недосказанностью, вынуждающей терпеливого и думающего зрителя провести самостоятельную ревизию и классификацию составляющих фильма, а более поверхностных индивидов — просто поставить неудовлетворительную оценку.

Конечно же, учитывая общее качество российского кинематографа, «Метаморфозис» это не просто хорошее, а выдающееся кино. Но, его создатели, очевидно, выбирают в качестве эталона отнюдь не работу на ниве локального рынка, а руководствуются мировыми стандартами. Голливуд и Европа может и являют сомнительные произведения в области масс-маркета, но, если говорить об авторском высказывании, то опора на образ тела прекрасной жертвенной девы, уносимого холодными водами быстрой реки, может быть и эстетически оправдана, но явно недостаточна для полноценного конкурентоспособного фильма, обладающего философией авторского видения. В любом случае «Метаморфозис», то ли апеллируя к известному трюку Гарри Гудини, то ли имея в виду качественное становление, на протяжении ста минут ведет речь пусть и путанную, невыдержанную авторами о «стеклянных человечках», не принадлежащих к этому жестокому миру и обретающих истинное бытие только посредством смерти и перехода в пространство идей.

Этот фильм по недосмотру хотели запретить, что не удивительно, наверное. Более целомудренного и антидекадентского фильма, чем это выдающееся в художественном отношении произведение, трудно себе представить. В этом плане его можно сравнить с поздними фильмами Лукино Висконти, особенно «Невинным». «Метаморфозис» обвиняли в пропаганде педофилии, что опять же грубейшим образом противоречит замыслу фильма и методам его осуществления. Фильм рассказывает историю пианиста, подружившегося с девочкой, дочкой одного денежного мешка, и эта дружба стала для него бегством в чистоту, невинность и целомудрие, прочь от растлевающего влияния богемы, ее полуночных, эстетских забав на загородных дачах, прочь от растлевающего влиянии матери, мечтающей об инцесте, прочь от наркомании и прочих извращений, в которые погружены многие его знакомые и друзья.

Фильм кажется весточкой из Серебряного века, времен Блока и Андрея Белого, не зря в фильме звучит Скрябин — музыкальное знамя эпохи декаданса. Звучит проникновенно, пронзительно и очень убедительно, учитывая контекст разложения элиты и не важно конца ли это 19, или начало 21 века. Приметы все те же — иногда возникает тень Чехова с его праздными, ничего не делающими персонажами, по двадцать раз на дню обедающих и по сто раз пьющих чай за бессмысленными разговорами. Кажется, что эти люди просто не знают, что значит честно трудится, они считают себя борцами за высокий моральный уровень общества, при этом сами являются рабами самых постыдных извращений.

Надо отметить такт, с которым режиссеры показывают забавы богемы и бизнесменов, то что их интересы спаяны воедино, уже, кажется, никого не удивляет, но то, что они порой жируют как древнеримские патриции — об этом еще никто в нашем кино не говорил. Их пиры захлебываются в роскоши и болезненном, чрезмерном, соседствующим с китчем эстетизме, они пытаются забыться в создаваемом ими искусственном, патологично извращенном мире, в котором эстетические категории подчинили себе этические, да и вообще их вытеснили.

Особого внимания заслуживает импрессарио пианиста в блистательном как всегда исполнении восходящей звезды нашего кино Евгения Ткачука: модный, со связями, всегда одетый с иголочки, он и его окружение резко контрастирует с утонченным аристократизмом жизни пианиста и его матери, их изящество, которое тоже скрывает патологию. Смотря фильм, неоднократно думаешь о том, почему люди искусства столь зависимы от вредных привычек, что стало нарицательным в устах критиков искусства и его нравов. Видимо, здесь дело связанно с тем, что люди искусства работает в сфере воображения, конструируют воображаемые миры, воображение — очень опасная сфера, связанная с мечтательностью и легко превращающая человека в раба воображаемых миров, а здесь недалеко и до безумия, вот артисты и бегут от него во вредные привычки, это их способ забыться.

Главный герой бежит в мир чистых, детских игр, игр тоже связанных с фантазией и воображением, он как бы высвобождает своего внутреннего ребенка (ибо лишь ребенок способен творить, во время творчества «внутренний ребенок», как говорят психологи, берет верх над взрослым), но тоже в итоге теряется в этих мирах, в чем однако вина не его, но травматичного влияния матери. Так чем же может быть любопытен этот фильм современому зрителю? Прежде всего, своим обличением аморализма и декадентской болезненности, ставшей приметой начала нашего века, повторяя столетней давности сюжеты из эпохи символизма. Его пресловутая скандальность раздута совершенно на пустом месте теми блюстителями нравственности, которые сами не удосужились посмотреть фильм до конца.

Это фильм именно о бегстве в целомудрие, в чистоту, в неоскверненность от всего того, что нас поганит, делает развращенными и злыми. Ближе к финалу в фильме звучит музыка Шнитке — атональный, дисгармоничный диагноз разуверившемуся во всех ценностях мире, мире, способном предаваться лишь бесконтрольному, гедонистическому наслаждению. И чистая дружба пианиста и маленькой девочки, которую окружение поняло не правильно — жестокий приговор этому миру, который способен видеть лишь себя, собственный искаженный звериный облик даже в самых невинных детских забавах.

Сидя в пустом зале 17-ти экранного мультиплекса, содрогался от ужаса осознания того, что этот замечательный фильм, с его тонкой душевной организацией, с его потрясающими актерами, с его красивейшей визуальной составляющей, с его шедевральной музыкой, в который вложено столько сил и вкуса, увидит лишь маленькая кучка кинолюбителей, которые прорвались сквозь частокол Бонда и Сойки-пересмешницы, которыми утыканы с утра до вечера все залы.

Такое кино конечно надо смотреть только в кино, потому что звуковая составляющая Метаморфозиса — это абсолютно самостоятельное художественное произведение! Браво звукорежиссеру!

Браво художникам! Юлия Ауг в обстановке старинной усадьбы была ожившей купчихой с полотен Кустодиева.

Браво оператору! Очень качественная работа со светом, большое количество режимных кадров, а в длинных кадрах с медленным наездом чувствуется эстетика Юсова, гармонично разбавленная последующим монтажом.

Браво актерам! Столько граней характера, глубины персонажей! Интересно смотреть до последней минуты!

Браво создателям! Вам удалось очень гармонично сочетать все, из чего получается по-настоящему большое кино!

Единственное нарекание, которое мне хотелось бы высказать, — это к одной из финальных сцен (с мужчиной в ванной). К сожалению, персонаж этот не был заявлен ни в одной из сцен ранее и о нем не было никаких упоминаний (если я не ошибаюсь), и догадываться о том, кто это, можно только интуитивно. Персонаж интересный получился, но слишком уж неопределенный в плане его роли в истории.

Очень достойный авторский фильм.

9 из 10

Пасмурный полумрак. Густая бледно-синяя вода тяжело колышется на экране под обездвиживающе монотонный, низкий эмбиентный фон, плавно переходя в уединённые заброшенные пейзажи. Смутно любимое каждым, но лишь по-настоящему тонкой душой открыто превознесённое до уровня высшего деликатеса сочетание разрушенного камня и дикой природы принимает в себя пианиста Сенина как неотъемлемую свою часть, а через минуту на сцене Рахманиновского зала он уже играет об этом, играет каменные мосты, бледные цвета перемешанной с ними растительности и совершенную отрешённость от мира. В свои двадцать пять Сенин — всё тот же маленький неопытный ребёнок, готовый снова, как в детстве, на неделю уйти в горестные раздумья по поводу раздавленного на его глазах жука, но при этом обладающий уникальным музыкальным даром. «Ты как будто не с нами, а слушаешь — и плакать хочется» — резюмирует портрет музыканта герой второго плана. Внешний мир пианиста — кучка персонажей, не имеющих ничего общего с его уединениями; его мечты, как сама музыка, словесно непонятны, но глубоко ощутимы эмоционально. Зритель понимает их душой, но чётко выразить не может, пока рядом с Сениным не появляется героиня маленькой Бернаскони с универсальным советом, пробуддийским по сути, но еле слышно отчаянным по настроению: «Представь, что ты стеклянный. Сквозь тебя смотришь а там кусты, деревья, собачка пробегает…» И так, весь фильм играя в «стеклянных человечков», Сенин и Сашенька пытаются пропасть, найдя друг в друге подтверждение тех картин, которые не говорят, но поют вокализом что-то больше никому не понятное.

Удивительно, как, не прибегая к намеренно грязно-серым клише социального кино и не продав душу безобидно-бессмысленному мейнстриму, в России умудрились снять фильм, показывающий мерзость человеческой натуры. Не только продажный наркоман импрессарио, или отец Сашеньки, или морально уродливый Борис Михайлович — но даже мать Сенина неуютно пугает своей назойливой (а однажды и практически инцестуальной) заботой о сыне, не давая в первую очередь самой себе никакого шанса на успокоение. Несмотря на палитру персонажей, всё повествование эмоционально ведётся через мироощущение Сенина, делая «Метаморфозис» похожим на монолог страдающего артиста — а точнее, ребёнка, так и не нашедшего прочных связей с реальностью. Доселе довольно-таки «попсовый» Корешков справился с ролью на ура, заставив не разрыдаться, но глубоко прочувствовать всю тяжёлую и тёмную, как окольцовывающие фильм воды, сенинскую неприспособленность к взрослой жизни. Весьма, к слову, приятно то, что оба героя, имеющие дело с фортепиано, в самом деле на нём играют — а ведь сложновато в кинематографе как таковом увидеть хорошего актёра, владеющего к тому же инструментом, а не понадеявшегося на чужие руки, приклеенные в следующем кадре.

«Метаморфозис» — не о «запретной любви». Не ведитесь на рекламные уловки. Он не имеет ни малейшего отношения к «фильмам вроде Лолиты», не заигрывает с детской сексуальностью и даже не намекает на «непорочную» разновидность любовных отношений между взрослым и ребёнком — он о дружбе на грани сновидений, о том, что может сделать с человеком болезненная погружённость в себя и упоение невозможностью воспринять хоть что-либо кроме. И если бы не финал и определённые события по ходу картины, то, вероятно, в душу закрался бы даже такой вопрос: а реальна ли вообще эта Сашенька?..

Поскольку оценить «Метаморфозис» в привычной блокбастерной системе координат очень трудно, но оформленное впечатление от него всё же есть, то пускай это будет

8 из 10.

Метаморфозис — довольно необычный фильм. Кому-то, возможно, он покажется странным, но для меня он нестандартный со знаком плюс.

Главный герой, пианист Леша -25летний парень, который ощущает и ведет себя лет эдак на 11. Единственный человек, в чьем лице он находит понимание -это 11летняя Саша, тоже в своем роде не стандарт. Саша в столь беззаботном возрасте как будто удручена чем-то. Совсем не общаясь с другими детьми (и это ее собственный выбор), Саша находит единственного друга в лице Леши.

Леша, как мне кажется, это абсолютно гротескный образ. Он безынициативен, даже безволен, единственное, что его увлекает -это музыка. Им командуют и за него решают, а он даже не протестует, потому что не замечает этого. Даже 11летняя Саша начинает постепенно управлять, помыкать им и даже зачастую издеваться, уж слишком он покладистый какой-то, не в меру. «Сплошная нелепость», говорит Саша о Леше прямо ему в лицо. И он не обижается, улыбается только. Вообще, наблюдая за общением этой парочки, невольно замечаешь, что «старшей» из них двоих как будто является Саша. Когда Леша вместо «страшной истории» рассказывает ей про зуб, который он когда-то закопал в лесу, 11летняя Саша не понимает, что же тут особенного, и спрашивает его: «Тебе сколько лет?»

Его тетка предрекает ему судьбу быть «жененным» на себе эдакой хваткой дамой, которая будет крутить и вертеть им, как ей вздумается, ведь нашему таланту нет дела ни до чего, кроме музыки. Очень «удобный» будет муж, говорит она.

Но в чем кроется корень зла? Действительно ли у Леши психические отклонения (аутизм, или какая-то другая болезнь)? Или, может быть, столь сильное отставание в возрасте вызвано какими-то другими факторами (психологической травмой, неуважении и неприятии его как личности в семье)? И если первую половину фильма я видела в Леше лишь самого настоящего аутиста, то где-то с середины просмотра я резко склонилась ко второму варианту как причине его проблемы.

Мать полностью подавила в нем личность. Наш бедный пианист даже сотовый телефон не может себе купить, не поставив ее в известность, поскольку все деньги, заработанные им на концертах, хранятся у нее. Мать даже обращается с ним, как с маленьким мальчиком. То обнимет своего Лешеньку, то просит рассказать, как в детстве, все, что за день видел. А от сцены ее ночного прихода в комнату к спящему Леше вообще остается мерзкий осадок, так как в ее чувствах к собственному сыну кроется самое настоящее извращение. И если до этого момента было жалко мать, у которой такой «необычный» сын, то после этого эпизода жалко становится сына, чья мать -тиран, монстр и извращенец в одном флаконе.

Хочется похвалить замечательную игру Егора Корешкова. Он был абсолютно убедителен в образе неуверенного, отрешенного, добродушного, талантливого и несчастного пианиста Леши Сенина.

9 из 10

Вторая картина режиссеров, вполне очевидно обращающаяся к первой — от составляющих сюжетной линии до образов — раскрывает их гораздо мощнее и увереннее. Операторская работа делает фильм в буквальном смысле рядом неких ярких художественных кадров иногда просто как бы наслаивающихся на сюжетную линию и не вполне ей отвечая, что, однако, нисколько не умаляет достоинств фильма, сообщая ему некую элегантную индивидуальную сбивчивость.

Надсюжетность разворачивается и дальше, то идя в ногу с линией рассказа, то запросто от него отступая в черезмерную иногда визуальную фотографическую историю — мы видим, скорее, ряд кадров с неким комментарием, чем выраженную через кадр сюжетную линию, в этом плане фильм перенасыщен, ярок, невероятно красив: это некий сон, напоминающий вселенные А. Тарковского, его мистические переливы «Зеркала» — вневременное блуждание, не привязанное ни к одной из эпох, но одновременно острейшим образом являющееся к месту — страшное, пугающее, настоящее, полусюрреалистическое своей оторванностью от любых топографических примет. Словом, идти смотреть фильм следует тем, кто готов оторваться от четкой сюжетной линии и погрузиться в картину, лишенную однозначных готовых смыслов — труд, заданный нам режиссерами, все-таки и наконец-то требующими от своего зрителя немного большего, чем привычный среднему глазу кинематограф.

Прошло несколько дней после просмотра фильма «Метаморфозис», а я до сих пор мысленно с ним, в нем, о нем… Хочется передать свои ощущения, эмоции, а они перетекают и плещутся, накатывают, накрывают с головой и это море глубоко и прекрасно!

Спасибо огромное режиссерам Любе Львовой и Сергею Тарамаеву за их творчество, за их иной взгляд на жизнь, на искусство, на кино, такой небанальный, сложный, емкий и многослойный. Благодаря этому рождается не однодневка-ширпотреб, а штучный, эксклюзивный экземпляр, который будет жить и не потеряет своей актуальности и ценности!

«Метаморфозис» — кино о нас и для нас, чтобы мы оглянулись вокруг, посмотрели по сторонам и послушали тех, кто нас окружает: наших друзей, родных, близких. Мы разучились слышать и слушать друг друга…

Герои фильма живут в мире чеховских усадеб и разговорах о цветах за чашкой чая, перемежающихся с языческими играми, где быку в золотой клетке, словно Минотавру и Золотому Тельцу одновременно, «приносят в жертву» прекрасную деву, а талант идет на продажу. Налет роскоши и великолепия обманчив, смахни его, и выйдет гниль и ржавчина. И каждый обитатель этого мира, как в кривом зеркале — улыбается и смеется, а в отражении личина если не зверя, то бесноватого.

Лишь двое из этого сонма чудовищ — невинные агнцы, обреченные погибнуть или быть принудительно излеченными от недуга детскости, наивности и искренности, хрупкости, простоты и доверчивости. «Стеклянные человечки» — Алексей и Саша — дети, кто по возрасту, кто по внутренней сути. Родственные, одинокие души, сквозь которые виден окружающий мир, а их самих нет…

Фильм наполнен музыкой, которая сопровождает на протяжении всего просмотра, и звучит она не фоном, а через нервы, через кровь, через тебя. Это особенность режиссеров — выбирать музыку, которая будет словно еще один невидимый, но очень важный герой. Живой и настоящий!

О героях видимых отдельно…

Егор Корешков. Он невероятен. Не верьте тем, кто твердит, что нынешнее молодое поколение актеров не умеет играть, что нет у нас талантов. Есть! Есть! И еще раз есть! Он не просто сыграл, он прожил главную роль — Алексея Сенина — талантливого пианиста, чья жизнь это концерты, репетиции, снова концерты. Когда роль становится второй кожей, то фальши быть не может! В каждом движении, взгляде, слове была и есть правда о музыканте, который так и остался ребенком в мире страшных взрослых.

Юлия Ауг. Женщина с картин Россетти и Ботичелли, женщина из другой эпохи — яркая, статная, привлекающая к себе внимание. Ее героиня — любящая мать, но её любовь жертвенна, тяжела, непреклонна, всепоглощающа и страшна. Она идеальна, как нитка жемчужного ожерелья, но его легко порвать, а любовь задушить и разрушить, ею же можно убить.

Юная дебютантка — Василиса Бернаскони — искренняя девочка, сумевшая почувствовать свою героиню и исполнить роль Саши без наигрыша и подражания взрослым — честно и правдиво. Ее героиня в чем-то даже старше и взрослее Алексея, но в то же время — хрупкое дитя, которое в большей степени любит то Робин Гуда, то Джордано Бруно, чем родного отца.

Денис Шведов — властный сосед-олигарх, способный оценить цветы, музыку, искусство, женщин, но не способный понять свою дочь.

Ёла Санько — сколько силы в ее хрупкости!

Евгений Калинцев — для меня открытие. Отец Алексея, покинувший семью когда-то давно, не найдя точек соприкосновения, и нашедший истину в вине и в нем же ее утопивший. Читая знаменитый монолог Гамлета на языке Шекспира, он словно подводит финальную черту — «не быть»…

Евгений Ткачук. Создающий калейдоскопы образов, пропускающий героев через себя. Его импресарио Влад — еще один изворотливый ящер, имеющий связи — опасные и полезные, привычки, в большей степени дурные и вредные. Он легкий, умеющий найти подход и нужные слова для выгоды своей и своих работодателей. Мелкий бес на службе у Королевы-матери. В этой роли он органичен и свободен. В его глазах и лукавый блеск, и злость, и недоумение, и слезы; ярость и ненависть. От сцены в ванне идет такой нерв, что становится страшно и сердце бьется как сумасшедшее о стенки грудной клетки. Так не играют, так проживают роль, выплескивая, нещадно расходуя свою энергетику, которую чувствуешь даже через экран…

Режиссерам вновь удалось создать кино волнующее, тревожное, насыщенное музыкой и яркими образами. Операторская работа Азиза Жамбакиева вызывает восхищение. Это очень красивое кино! И в финале чеховская струна непременно лопнет, возвещая о конце — гнетущем и неотвратимом.

А всем тем, кто пытается усмотреть в «Метаморфозисе» намеки на педофилию скажу одно: не там ищете, господа!

10 из 10