Раньше я был темнее (2013)

Режиссер независимого кино как никто другой знаком с различного рода ограничениями. У него ограниченная аудитория — сразу приходиться смириться с тем, что ты донесешь свою мысль и историю не до миллионов, а в лучшем случае до десятков тысяч зрителей. У него ограниченный бюджет — необходимо проявлять особую изобретательность в том, чтобы не потратив много денег получить все необходимые вещи для полной реализации идеи. У него ограниченный выбор актеров — нужно либо сбить все ноги в поисках талантливой молодежи, готовой работать за идею, либо привлекать всех своих непрофессиональных в этом мастерстве друзей и родственников. У него ограниченные права — никому неизвестному режиссеру будет сложно получить разрешение на съемку даже в обычном самолете, не говоря уже о том, что никто не будет перекрывать целую улицу ради одной сцены его фильма. Но все эти минусы вдоволь покрывает то, что режиссер независимого кино не ограничен в самом главном — комиссия по рейтингу не будет вырезать сцены из его фильма, чтобы он прошел во всех кинотеатрах, продюсеры не попросят урезать картину на час, чтобы зритель не умер от скуки, и наконец никто не будет ограничивать автора в том что именно и как именно он будет в своей работе говорить. Учитывая все вышесказанное особенно странно, что каждый год выходят десятки, если не сотни независимых фильмов, которые построены по одному и тому же шаблону, и в одном и том же стиле рассказывают о похожих героях и похожих жизненных ситуациях, которые по идее созданы для простых зрителей и про них, но очень редко бьют в самое сердце тех, про кого они сняты. Именно таким оказался третий полнометражный фильм Мэттью Портефилда, известного любителям независимого кино по картине «Putty Hill», в которую по традиции влюбились критики, но остались равнодушными зрители.

Автор фильма «I Used to Be Darker» из тех режиссеров, что часами может говорить о форме и о том, почему его история была рассказана именно такими методами, но и десяти минут не выдержит беседы непосредственно о содержании, потому что рассказать волнующую историю о том, как события и впечатления, пережитые им пусть даже косвенно в реальной жизни, привели его к созданию своих героев, он не сможет — персонажи таких фильмов возникают из небытия и обычно остаются непонятыми даже зрителями, которые на момент просмотра находятся в точно такой же жизненной ситуации. Мэттью Портефилд считает, что множество вещей невозможно выразить словами, поэтому его третий полнометражный фильм из тех тягучих независимых фильмов, смотря которые кажется, что автор провел долгие часы не разрабатывая сюжет, а пытаясь максимального ликвидировать диалоги в своей работе, но это не помогло ему приблизиться к тем немногочисленным кинематографистам, чьи картины полны тишины в плане звуков, однако абсолютно каждую секунду кричат другими способами о проблемах, которые интересуют режиссера. Как и многие любители этого скупого на слова стиля независимого кино нулевых и дальше, Портелфилд также склонен в тому, чтобы выдавать не только минимум диалогов, но и вообще информации о жизни и мотивации героев — существует только настоящее, а прошлое, если даже оно было буквально вчера, проявляется только в изредка оброненных фразах, которые в сущности не только ничего не проясняют, а еще все больше запутывают. И получается, что зритель должен додумать за режиссера не только слова, но еще и историю героев, а также большую часть их чувств и эмоций, потому что по традиции клишированного независимого кино в «I Used to Be Darker» они проявляются, только когда герои бьют что-то, пьют что-то, жалеют себя и падают в объятия первых встречных, так может быть в таком случае зрителю проще вообще самому снять фильм?

Но, нельзя отрицать того, что даже не смотря на свою скупость во всех сферах, третья работа Мэттью Портефилда о чем-то все таки говорит — о том, что все мы не хорошие и не плохие, о том, что все мы правы и не правы, о том, что сегодня мы поступаем так, а завтра иначе, о том, что мы все не можем в определенный момент ничего понять в собственной жизни и чувствах, о том, что все мы иногда не можем сдержаться, но всегда можем извиниться, о том, что мы все виним ближних в своих ошибках, но когда мы наконец от них избавляемся, то выясняется, что ничего не изменилось, и о том, что всем детям проще говорить о важном не со своими родителями, а с другими людьми, с которыми тоже предпочитают не разговаривать их собственные отпрыски. Однако, если у нас есть вся жизнь, чтобы каждый день в копилку с нашими знаниями и опытом попадали подобные открытия, то зачем нам нужен фильм об этом? В итоге, картина Мэттью Портефилда оказалась одной из тех работ, которые можно смотреть не то, что из конца в начало, а даже с любого, выбранного наугад момента, одним из тех фильмов, где можно вырезать пару сцен или прибавить несколько эпизодов после финала, и суть все равно останется прежней, одной из этих многочисленных историй, где герои заканчивают ровно там, где начали, и не выказывают ни признаков прогресса, ни хотя бы признаков регресса. Сказал ли Мэттью Портефилд что-то своим третьим полнометражным фильмом? Да, определенно, несмотря на все старания заставить зрителя выполнить всю работу за него, кое-что все-таки получилось. Но главный вопрос в другом — является ли сказанное режиссером настолько сильным, свежим, интересным и необходимым, чтобы посоветовать предпочесть картину Портефилда работам сотен тысяч других режиссеров? Нет, определенно нет.