Мужчина в ванне (2010)

Французская звезда гей-порно Франсуа Сага долго, минут пять, демонстрирует то, что в самых неприличных художественных фильмах у мужчин показывают лишь мельком. Чуть ранее он дает профессиональный мастер-класс пенетрации, чуть позже хвастается накачанными ягодицами. Этот фильм Кристофа Оноре будет неудобно смотреть даже самым ярым его поклонникам, если они, конечно, по совместительству не являются фанатами студий Bel Ami и Titan.

Начинающий режиссер Омар (Омар Бен Селлем) по неясным причинам бросает своего любовника Эммануэля (Франсуа Сага) и отправляется с подругой (Кьяра Мастроянни) на кинофестиваль в Нью-Йорк. По обе стороны океана мужчины пытаются пережить расставание. Один погружается в случайные связи, выискивая в каждом новом партнере черты возлюбленного, и рисуя на стенах его портреты, второй растворяется в Нью-Йорке и в своем новом знакомом из Монреаля. Явного смысла во всем этом нет никакого, словно Кристоф Оноре воровался в чью-то квартиру и начал записывать на камеру жизнь ее обитателей, получив при этом карт-бланш. На выходе — что-то прямо противоположенное романтическим историям о разлуке. Возлюбленные страдают, но не проливают слезы. Они прячутся от нахлынувшего одиночества в промискуитете и зацикливаются на себе, становясь неприятными и непонятными для окружающих. Красивые потери — это миф, который Оноре развенчивает в каждом своем фильме.

С «Мужчиной в ванне», к слову, связана замечательная история. Премьера картины прошла на кинофестивале в Локарно и анонсировалась как главное его событие, что было не так далеко от истины, судя по тому, что громких имен, кроме Оноре, в основном конкурсе не было. Все хотели увидеть новую работу французского певца печали и посмотреть на то, как Сага ломает стереотипы относительно тружеников порно-индустрии. Спустя некоторое время любопытные начали спешно ретироваться, когда выяснилось, что режиссер использовал навыки своего необычного актера на полную мощность. Сколько в фильме арта, а сколько порно, не разберут даже специалисты по цензуре. Как в свое время Нагиса Осима, Кристоф Оноре нарушил главное табу — показал, что в отношениях людей есть секс, а не только красивые обнимания в прописанных позах, когда одеяло падает ровно до ложбинки на попе, и обычно этим сексом люди склонны заполнять внутреннюю пустоту.

Иллюзия кино рушится еще и ручной съемкой, профессиональной и любительской. Путешествие Омара нам показывается видеозаписью качества you tube, отчего совершенно невозможно, например, сделать принт-скрин понравившегося кадра: чудесная Кьяра Масторянни то и дело прячется за дрожащей рамочкой. Чуть лучше дело обстоит с французской частью ленты, но дома все равно шатаются как пьяненькие. Кристоф Оноре экспериментирует с визуальным реализмом, накладывая его на привычную откровенность в изображении чувств, и достигает этим оглушающего эффекта. Когда спадает киношная шелуха в виде раскадровки, армии осветителей и гримеров, его кино обретает свободу, граничащую с анархизмом.

Прошла неделя, а я все еще думаю о нем.

Это тот фильм, который мне хотелось бы снять.

Для меня Оноре реабилитировался. Феномен мною любимых его фильмов до сих пор неуловим. Оноре пошл и свободен от стеснений, хаотичен — но с определенной долей лоска и еще большей долей театральности.

Эта картина больше всех его других похожа на мою любимую «Сесиль Кассар». Здесь нет четкой линии — и получается, что нет и особенных ожиданий от фильма. Как мне показалось, он рассчитан сугубо и только на эмпирическое, без права на формальную трактовку — и поэтому описывать увиденное никак не получается.

Молодой человек с камерой в уборной — чем не Гаррель, писающий на бумаги в кабинете отца в «Моей матери»? А растерянный Сага, пытающийся ласкать дружка Кэти, когда двое последних скручены в объятьях — это же психопатичный и ранимый Тьяго-португалец из «17 раз Сесиль Кассар». А обложки книг издательства Альбен Мишель — мы не раз их встречали в эпопее Кристофа Оноре!

Это тот редкий случай, когда камера становится чем-то родным, как будто ты сам ею управляешь. Это далеко не подглядывание за чужой жизнью — ты сам с ними говоришь и они смотрят на тебя, а Кьяра — дорогой друг, давно с тобой знакомый.

Единственный раздражающий фактор — количество лохмато-кудрявых ангелочков на душу населения/квадратный метр.

И хоть присутствие Сага поначалу кажется неуместным, понимаешь, что он, как часть мира исскуства (world of art), как примерно выразился Денис Купер, и создает эту свойственную Оноре естественную театральность.

Но больше всех меня покорил Дастин — вытатуированной на груди надписью Saint Sebastian. Это самый сильный знак фильма, который что-то замыкает.

Повторюсь, это именно тот фильм, который мне хотелось бы снять.