Последняя жизнь во Вселенной (2003)

Самоубийство. Одни идут на это из-за различных социальных проблем, других на суицид подталкивают какие-то болезни или психологические травмы. Главный герой Кэндзи постоянно мечтает о самоубийстве, но не относится к этим категориям и не стремится решить свои проблемы таким способом. Нет, просто его привлекает тайна, которую скрывает смерть. Замкнутый и молчаливый японец, проводящий все свободное время за книгами, абстрагировался от внешнего мира, работая в публичной японской библиотеке в центре Бангкока. Кэндзи полностью оторван от людей, его не волнуют ни движение на оживленных улицах, ни трагичная смерть брата. Он поглощен мыслями о самоубийстве, и только девушка, которая временами заходит в библиотеку, — единственное, что вырывает его из своей одержимости смертью. Её внезапная гибель объединяет Кэндзи с Ной, старшей сестрой погибшей.

«Последняя жизнь во Вселенной» начинается очень медленно, затянутое повествование соседствует со статичными кадрами, захватывающими с нестандартных ракурсов безжизненное окружение Кэндзи. Сугубо медитативная по началу картина сразу дает понять, что сюжет здесь не главное. Режиссёр Пен-Ек Ратанаруанг словно под микроскопом показывает окружающие героев вещи, будто идеальный порядок и аккуратные стопки книг в квартире у Кэндзи, или дом Ной, где всё разбросано где ни попадя, а тарелки с рисом и грязные стаканы эффективно служат хозяйке пепельницей. Такая рефлексия вещей очень точно передает эмоциональное состояние одинокого человека, рассказывает больше, чем его поведение. Кажущееся спокойствие меланхоличного Кэндзи только указывает на то, что его внутренний мир далёк от равновесия. Этого не меняет даже встреча с Ной, их общение на ломаном английском, используемое главным героем для ухода от более тесного общения, никто не стремится раскрываться, и ничто не должно «разбудить» Кэндзи.

Камера в фильме Ратанаруанга не только выполняет прямые обязанности, но и придает очарования всей истории. Заслуга Кристофера Дойла — виртуозного импрессиониста-оператора — в неожиданных переходах от фантазии к реальности, благодаря которым вроде бы затянутый фильм смотрится на одном дыхании. Множество оригинальных выразительных решений ужасно вовлекают в атмосферу фильма, а когда ловишь себя на том, что разглядываешь как в замедленной съёмке по дому Ной летает мусор, хочется наслаждаться этой картиной, пока она не оставит приятное чувство завершенности сюжета.

Очень странный фильм, который нужно досмотреть до конца, чтобы понять, что это было. Почти все время мы видим на экране контраст между рано повзрослевшей девушкой, потерявшей сестру и выживающей, как умеет, и таким тюфяком-японцем, который одержим желанием покончить с собой, и которого все пытаются покормить суши, но у него аллергия на рыбу. Сначала все кажется понятным и банальным, потом в этом созерцательном чуть затянутом дзене появляются внезапные повороты. Когда у этого тюфяка-японца оказывается дракон во всю спину, история становится еще запутаннее.

Фильм с интересной философской задумкой, которая может получиться красиво, а может стать занудной. В данном случае — первый вариант, не без участия гениального оператора Кристофера Дойла, который уже снимал и эффектно поднимающуюся по лестнице в традиционном ципао Мэгги Чун в «Любовном настроении», и прыгающего без страховки во время исполнения трогательной арии в «Возможно, любовь» Джеки Чуна, и все краски легенд о Цинь Шихуанди в «Герое» Чжана Имоу.

В этом фильме есть свой юмор, есть своя боль, но больше всего просто моментов, в которые приходится задумываться о том, что такое жизнь, и почему у главного героя возникает «просто порыв» с ней расстаться. Он о том, что такое одиночество, и как важно человеку просто чувствовать кого-то рядом. Это — история не любви и даже не привязанности, она о противоречивом существовании двух людей, которым в определенный момент показалось необходимым, чтобы кто-то был рядом. Они разные, у каждого свои скелеты в шкафу, и герои вовсе не стремятся друг перед другом раскрываться.

Здесь нет однозначных ответов, как в любой истории дзен, и в то же время она оставляет приятное ощущение завершенности сюжета. Фильм, который нужно смотреть внимательно, вдумчиво и с готовностью читать между строк.

Кэндзи хочет умереть. Но его отговаривать бесполезно. «Жизнь не так плоха, всё наладится!» У Кэндзи своя философия, и смерть для него не решение всех проблем и не избавление от душевной боли. Смерть даёт отдохновение. В душной бетонной коробке она избавляет от мирских сует, погружает в смертный сон, а после сна можно начать жизнь с нового листа. По сути, вот он — книжный синопсис о фильме про флегматика, мечтающего, чтобы его нашли в белых тапках.

Ратанаруанг очень настойчиво пытается доказать, что видит смерть по-особенному. Каким добряком показал себя в «Фан Бар Караоке» и каким Тарантиной обернулся в «Смешной истории о 6 и 9». И образ приставленного к голове пистолета долго ещё не выветривался из светлой головушки тайского модерниста, принимая самые разные изображения и символизируя никогда не похожие детали бытовой жизни. У Ратанаруанга есть практически всё: ум, талант, моднявые очки и страшная тайская фамилия. Он — главный представитель новой волны тайского кинематографа, о котором многие и не слышали-то. И самобытность мальчика, научившегося держать камеру и снимать то, что хочется, чётко очертила рамки жанровых позиций. Однако чёрная комедия потихоньку умирает в сердце Ратанаруанга. Юмор и драма всё больше зависят друг от друга, а жестокость начинает прятаться за статичной съёмкой стен, небосвода или пейзажей каменных и не очень джунглей.

Первым делом мужчина, увидевший висящего под потолком счастливца не обзванивает скорые и полиции, не пытается снять его с петли, и даже не обращает внимание на лежащую в дверях без сознания девушку, а просто снимает с ноги белый тапок. Комфорт для души главного героя диктуется привыканием к своему вечному терминальному поведению, которое со временем начинает фокусироваться на других. Сбежавший от якудзы в Бангкок японец меньше всего похож на бандита. Да даже просто на человека, способного дать сдачи. Молчаливый, замкнутый, он напоминает обычного японского школьника в первой серии какого-нибудь глупого аниме. А тяга к самоубийству добавляет ему модернового колорита нации трудоголиков и волов. Трудности перевода — это сотни тайских книг на полках библиотеки и квартира без единой пепельницы для брата. И как ни иронично, именно человек, жаждущий смерти, умеет выживать лучше всех. Реинкарнация — вековая традиция с призом любительских симпатий, но смерть для Кэндзи становится хорошей подругой, которая уберегает от врагов и не позволяет этому скромному мужчине умереть раньше времени, подобно бесконечно дающему осечки револьверу во втором Пункте Назначения. Вокруг него курят, кажется все, и пепельницей с одинаковой эффективностью служат и стаканы и тарелки с рисом. По сути и сам Кэндзи уже давно лежит горсткой пепла в своей квартире и ждёт возрождения подобно Фениксу, вот только нет повода пробуждаться от расслабляющего сна.

Последняя жизнь во вселенной пытается удержаться на детской сказке о ящерице, проснувшейся в один день самой последней ящерицей на планете. Она говорит: «Лучше быть в окружении врагов, чем быть в одиночестве». Но банальная история о том, как понадобились друг другу два потерянных человека, преисполнена не рефлексией от пустых комнат и чужой одежды в шкафу. В этой обязанной быть тяжёлой драме о потере близких людей адепт чёрной комедии Ратанаруанг переживает свой моральный пубертат, показывая, что не является ни одним из тех режиссёров, кто способен снимать кино только на одну тему, ни одним из тех, кто способен снимать всё. Два героя — Кэндзи и Ной — сломлены своими трагедиями навсегда. Они — взрослые люди, переживающие сложный период своей жизни. Но когда они вместе, то ведут себя как школьники. Неловкий смех и простейшие подколки с толчком в плечо, простейшие обиды… Последняя жизнь наполнена каким-то странным, очень мягким и воздушным юмором, с драматическим отблеском от выдающейся минималистичной игры композитора, который за весь фильм раза два нажал на клавишу пианино и был таков. А постоянный оператор Кар-Вая Кристофер Дойл скромно отворачивался от героев, через статику бездушных пейзажей передавая внутренние царства Кэндзи и Ной.

Фильмы Ратанаруанга эволюционируют вместе с самим режиссёром. В них всё ещё важную роль продолжает играть аудиоучитель иностранного языка, а главный посыл приобретает логику, только если разуметь о нём раз десять, а то и двадцать. И каждый раз чёрный юмор умирает в них, чтобы возродиться в финале из пепла в квартире, где так и не появилось ни одной пепельницы.

В 2003 году выходит в свет картина Тайского режиссера Пен-Ек Ратанаруанга «Последняя жизнь во Вселенной». Красивый фильм о любви, дружбе и одиночестве. Украшением картины можно считать отличную игру актеров (лучшая мужская роль у главного героя в Венецианском кинофестивале) и беспримерную операторскую работу талантливейшего Кристофера Дойла.

Молодой японец, бывший якудза, по имени Кенджи переезжает в Бангкок, скорее всего, как и многие, от преследования японской мафии. Смысл жизни Кенджи видит только в книгах. Он постоянно читает японскую классику, работает в библиотеке, живет в маленькой квартире, где мебелью служат прочитанные, любимые книги. Зритель застает героя одержимого лишь одной мыслью о суициде. Жизнь для него потеряла смысл. Вокруг одно одиночество. «Какой смысл жить, если мне не с кем даже поговорить, но даже и эта мысль не имеет смысла, если ты последняя ящерица на свете». Но существование Кенджи постепенно меняется, наполняется красками, когда он встречает девушку по имени Ной. Их судьбы переплетаются, и герои помогают друг другу выжить в, казалось бы, безнадежных ситуациях.

Чем убить одиночество? Есть способ — покончить с собой! Кенджи думает именно так. Он не понимает, почему он хочет это сделать, одиночество и отчужденность от мира полностью поглотили его. У него нет друзей, он даже не пытается учить тайский язык. Кенджи не видит больше другого выхода, как физически умереть. Но сколько герой не старается убить себя: у него ничего не получается, ему постоянно что-то мешает. Это не выход. Нужно искать что-то еще.

Титр с названием фильма мы видим, только когда Кенджи встречает Ной, и только с этого момента у него начинается жизнь, «последняя жизнь во вселенной». Ной также в поиске кого-то, кто залечит рану в ее сердце. Они нашли друг друга.

Картина имеет множество интересных деталей, которыми режиссер дает нам понять, что выход у Кенджи есть. И этот выход в любви! Только любовь способна творить чудеса, и вылечить людей от всевозможных депрессий и вывести из любых жизненных тупиков.

В итоге, мы имеем красивую драму о любви и соединении душ двух людей в духе Ки Дука с массой мельчайших деталей и великолепной операторской работой.

7 из 10

Тайский режиссер Ратанаруанг снял фильм под стать своей фамилии — сложный и неоднозначный. Медитативный, созерцательный, насыщенный длинными статичными планами — все говорит о желании режиссера максимально полно раскрыть внутренний мир главных героев. Психологизация художественных образов в японском, тайском и корейском кинематографах априори не является чем-то из ряда вон выходящим: многовековая географическая, а, следовательно, и культурная изоляция этих стран от европейского и западного мира в целом и их стремительное вовлечение в сферу международной политики и торговли после кровопролитных войн середины прошлого века объясняют отчужденность и замкнутость большинства героев художественных произведений, созданных в этом регионе за последние десятилетия. Стереотипная меланхоличность и молчаливость японцев, часто вполне обоснованно считающиеся основными чертами их национального характера, находят свое отражение и в этом в высшей степени художественном фильме.

Главный герой Кэндзи — японец, живущий и работающий в Бангкоке, чужак. Он много читает, работает в библиотеке и имеет суицидальные наклонности. Но вот убить себя ему постоянно мешает звонок в дверь, который символизирует другой, внешний мир, что так и ломится в его однообразную жизнь. И эти скучная черно-белая карта будня однажды смазывается, как в известнейшем стихотворении Маяковского. Но не краской, а кровью сбитой на мосту девушки. За мгновение до этого Кэндзи хотел прыгнуть с этого моста, но произошедшая на его глазах трагическая гибель девушки и последующее вскоре убийство его брата меняют его отношение к жизни. Саднящее чувство одиночества сводит его с сестрой погибшей девушки — так же одинокой проституткой Ной, — в обществе которой он находит упокоение и ощущение своей значимости, а она — упорядоченность и надежду.

Камера Кристофера Дойла — постоянного оператора фильмов Вонга Кар-Вая — как всегда творит чудеса. Он обладает потрясающим чутьем художника, умудряется наводить камеру «внутрь головы», запечатлевая в образах и деталях духовный мир героев. Чего стоит одна из самых запоминающихся сцен фильма, в которой Кэндзи сидит на диване, а Ной лежит, положив голову ему на колени. Внезапно она на некоторое время оборачивается Нид — своей погибшей сестрой. Призрак из прошлого или плод воображения Кэндзи? Зритель так и не получит внятного ответа на этот вопрос. Но яркий прием налицо — авторы фильма стремятся показать, что сестры были единым целым, и что, умерев, Нид продолжает жить в сознании Ной. Иррациональное присутствует и в сцене кружащихся обрывков газет, журналов, мусора и прочего хлама в неприбранном доме Ной. Ритмический рисунок этого эпизода символизирует начало новой жизни героини.

Можно привести множество примеров оригинальных решений в вопросах использования средств выразительности, к которым прибегают авторы этого фильма. Но лично наблюдать, «читать» фильм и наслаждаться его действием — несравненно ценнее.