Божественное вмешательство (2002)

Арабо-израильским инцидентам не видно конца. Жители Палестины, разделенные контрольно-пропускными пунктами израильской армии и еврейскими поселениями, не могут и не хотят мириться с таким унизительным положением. Они копят обиды, но зло зачастую вымещают на собственных соседях. Пересекать границу оцепления — процедура не из приятных. Главному герою, живущему в Иерусалиме, приходится делать это по несколько раз в день.

Ему необходимо регулярно навещать больного отца и встречаться с любимой девушкой, которая живет в Рамалле. Но влюбленные обязаны подчиняться правилам военного времени, поэтому love story — с многозначительными взглядами, вздохами и нежным держанием за руки — каждый раз происходит в автомобиле, в непосредственной близости от вражеского КПП. Чтобы отвлечь израильский пост, герой однажды устраивает маленькую провокацию: запускает перед самым носом бдительных пограничников надувной шарик с изображением улыбающегося Ясира Арафата…

42-летний Элия Сулейман, уроженец Назарета, прежде чем стать режиссером, 12 лет обучался в различных университетах США. В 1994-м году по просьбе Европейской комиссии и на её деньги он создал факультет кино- и медиа-искусства в университете Иерусалима, характеризуемом израильскими спецслужбами «кузницей кадров для интеллектуальной элиты». На сегодняшний день Сулейман является автором нескольких документальных и игровых фильмов.

В «Божественном вмешательстве» он на правах сына героя-партизана, павшего в боях с «коварным сионистским врагом», даже не пытается скрывать, как презирает иудеев, показывая их убогими тупицами и декларируя своё желание разнести в пух и прах все их танки, вертолеты и блокпосты. Проходит палестинка — рушится израильская пограничная вышка, проезжает палестинец — взрывается израильский танк…

Очевидный режиссерский талант позволял представителю официально несуществующей страны в одиночку выигрывать у Израиля «войну в сфере противостояния культур», ведь в те годы у израильтян не появилось ни одного фильма адекватного этой палестинской картине по силе художественного высказывания. Даже идеологическая подоплека не помешала Сулейману создать абсолютно авторское кино, в котором он выступил сценаристом, режиссером и исполнителем главной роли.

В этой фантасмагории он отважно смешивает различные стили и жанры, но делает это не как зарвавшийся неофит, а со знанием своего предназначения. В его ангажированном высказывании можно разглядеть мудрую иронию грузина Иоселиани, чарующий примитивизм иранца Махмальбафа и вдруг не без удивления обнаружить …пародийную стилизацию под «Матрицу».

Этот эпизод учебных стрельб израильского спецназа, который запросто устраняет глазастая палестинка, сделан как заправский фантастический клип, более походящий на компьютерную игру. Сулейман тем самым как бы показывает, что досконально владеет профессией и в курсе самых новомодных течений массовой культуры, но всё это ему малоинтересно.

И вместе с тем язык не повернется назвать эту работу конъюнктурной и сделанной, что называется, на экспорт. Время от времени ловишь себя на том, что не просекаешь некоторые нюансы тамошних привычек, ритуалов и особенностей местного поведения, из чего следует, что данное кино было сделано, прежде всего, для своей аудитории.

В момент появления Yadon Ilaheyya за эту картину сразу же начали драться организаторы самых престижных кинофестивалей. В итоге триумфального шествия по кинофорумам мира она была увенчана десятком тяжеловесных регалий, начиная с приза жюри и премии ФИПРЕССИ МКФ в Канне и заканчивая наградой лучшему неевропейскому фильму года. А обычно принципиальные американцы хоть и обделили картину иноязычным «Оскаром», но удивили больше всех, поскольку ухитрились зарегистрировать её в своём реестре как кандидата от Палестины — фиктивного государства.

Не секрет, что последние лет двадцать авангард мирового кино, соответствуя глобализационной ситуации на земном шаре, смещается в сторону «стран третьего мира». Самую большую роль в этом раскладе, в кинематографической фестивальной жизни и не только фестивальной, стало играть кино Азии. Что интересно заявляют о себе не только отдельно взятые имена режиссёров, а целые национальные кинематографии. И к таким уже заметным школам как японская и индийская, добавилось разносторонне-интересные фильмы южнокорейских, китайских, иранских кинопроизводителей.

Не затерялось в этом ряду и новое кино Палестины, страны по сути не имеющий политического места в мире, до недавнего времени кино которой насчитывало всего несколько десятков работ. Зато в одних только 2000-х палестинское кино выстрелило такими хитами как: номинант на «Оскар» и победитель «Золотого глобуса» за лучший иноязычный фильм 2005 года- «Рай- сейчас»(Хани Абу-Ассада), призёр Сан-Себастьянского киносмотра 2007- «Соль этого моря»(француженки Анни-Мари Жакер) и конечно же данный фильм Элиа Сулеймана, получивший приз жюри и награду «Фипресси» самих Канн!

«Хроника любви и страдания»- такой эпиграф ставит режиссёр во вступительные титры своей ленты, словно заявляя, что Израиль и Палестина- это по сути мужчина и женщина, которые призваны стать единым целым(одной страной), несмотря на конфликт культур(борьбы полов).

Потому и любовная линия весь фильм проистекает на условной границе между директориями, символично демонстрируя возможность единения двух непримиримых соседей.

Эта абсурдистская трагикомедия демонстрирует простого человека и его нетерпимость друг к другу, совершенно оставляя за кадром неадекватные претензии к политикам. Хотят ли сами живущие на «Святой земле» мира между собой? Автор констатирует, что пока увы нет.

Самое лучшее, что есть в этой картине это отдельно взятые потрясающие сцены, которые можно считывать, как самостоятельные метафоры: курилка в больнице, где больные катя перед собой капельницу, тут же травят себя табачными смолами; или эпизод на светофоре, когда главный герой создаёт пробку, включая на полную уматнейшую версию «I Put a spell on you» Скримин Джей Хокинса, исполненную в арабских ритмах; не говоря уже о полёте воздушного шарика с изображением Ясира Арафата, ну и конечно финальную сцену поставленную в стилистике боевых эпизодов «Матрицы»…

Самая горячая точка на карте мира, уже более 20-ти веков не затихает, продолжая оставаться тем местом, по которому преломился геополитический остов планеты.

8 из 10

Элия Сулейман снял очень умное кино, завуалировав его под мало кому понятное кино-папье-маше, подобные которому киноведы и не только относят к жанру арт-хаус. Но я бы выбросил из строки, в которой определяется жанр этого фильма, ярлыки «мелодрама», «военный», «драма». И прибавил бы к комедии старый добрый греческий корень «траги». Несомненно, это трагикомедия. С элементами фантастики.

Казалось бы, фильм состоит из сменяющих друг друга, часто не объединенных одной идеей эпизодов. Но они удивительно переплетаются в и завязываются в прочный узел арабо-израильского конфликта, который не могут развязать уже более 60 лет и вряд ли когда-нибудь смогут: оба конца веревки стремятся в прямо противоположные друг другу стороны.

Палестинец шестидесяти лет едет в автомобиле и материт себе под нос прохожих, помахивая при этом им рукой. Тучный палестинский дядька разбивает разделяющую две дороги перегородку и, скопив прежде на крыше арсенал пустых бутылок, шумно отстреливается ими от израильских полицейских. Мужик каждый день перебрасывает мусор через забор — на участок своей соседки. Парень стоит на остановке, уставившись в одну точку, а любопытный (или сердобольный) мужчина твердит ему: «Здесь нет автобуса!». И так далее…

Но все эти, на первый взгляд, непонятные сцены имеют свое продолжение. Через них, какими бы абсурдными они ни казались, раскрывается будничная жизнь Иерусалима — города трех мировых религий, где живут и христиане, и мусульмане, и иудеи. Обычные люди.

Пускай, временами они попадают в абсурдные ситуации, но через ниспровержение здравого смысла, как мы помним из театра, проглядывает другой, более значимый смысл. Каков он — пусть каждый решит для себя сам.

Что касается любовной истории, то она в высшей степени условна. Встречаются на КПП между Рамаллой и Иерусалимом мужчина и женщина. Так и не сказав друг другу ни слова за весь фильм, они наблюдают за тем, как израильские пограничники издеваются над проезжающими палестинцами. Любовная сцена — их страстное переплетение рук, похожее на танец двух змей.

Лаконичные кадры, краткие сцены, сменяемые длинными статичными «всматриваниями» камеры — вот операторский почерк этого фильма. Символичны полет шарика с изображением Арафата и его остановка на мечети Купол Скалы в Иерусалиме (одной из мусульманских святынь, теперешнем музее), разрушение поста КПП после прохода эффектной палестинки, взрыв танка от брошенной главным героем (его играет сам режиссер) абрикосовой косточки.

Можно продолжать и далее… Фильм полон подобных моментов, хотя в целом представляет собой тонко расписанное кинополотно. Можно не раз пересмотреть сцену перестрелки, в которой как раз и происходит вынесенное в название картины божественное вмешательство. Или же наслаждаться несуразностью погони палестинских мальчишек за Сантой Клаусом. И если что-то будет не ясно, или покажется недосказанным, то последние секунды фильма расставят все точки над «i». Хочется надеяться.

P.S.

1) Фильм хотели было номинировать на соискание премии «Оскар» за лучший иностранный фильм. Но Израиль запротестовал. И, к сожалению в квадрате, у него было на то право: официально нет независимого государства Палестина, есть лишь Палестинские территории в рамках государства Израиль.

2) Отец Элии Сулеймана погиб в ходе налета израильской авиации.