Воскресение (2001)

«Воскресение» — экранизация романа Толстого, ставшая для Тавиани шагом вперед в сравнении с их адаптацией «Отца Сергия», отмеченной сдержанностью в использовании художественных средств. На этот раз, отказавшись от семантически непрозрачных иносказаний, создавая строго реалистическое, выдержанное в эпической интонации повествование, Тавиани лишь выигрывают в эстетическом и концептуальном отношении.

Хорошо чувствуя дух прозы Толстого, его апологию пантеистической гармонии вкупе с нигилистическим отрицанием индустриальной цивилизации, Тавиани, может быть, как никогда в своем творчестве, внимательны к психологическим нюансам, почти неуловимым переменам внутренней жизни персонажей. Умело сочетая удачно выбранные типажи и деликатную актерскую технику не примелькавшихся в кино исполнителей, уместно чередуя планы разных типов, не выпячивая особенности операторской работы, режиссеры добиваются удивительной слаженности всех структурных элементов кинематографической формы, центрированной вокруг многоступенчатого, витиеватого повествования романа.

Делая внимательную, скрупулезную, но не буквоедскую экранизацию, Тавиани придают особую изобразительную силу решающим, кульминационным сценам книги (например, движению толпы заключенных, приобретающему черты голгофского страдания). Трехчасовой, двухчастевой формат фильма утяжеляет восприятие, но на всем протяжении картины не покидает ощущение, что все эпизоды без исключения драматургически необходимы, и удаление любого из них стало бы ошибкой.

Уловив драматический нерв книги — историю противоречивых отношений Нехлюдова и Масловой, в которых переплетены любовь и чувство вины, самобичевание и самопожертвование, режиссеры делают внутренние изменения, происходящие в душе князя, олицетворением пробуждения совести у дворянства и попытки восстановить свою связь с народом, что в аллегорической форме выражает жизненный пусть самого Толстого.

Ущербность аристократического мира, паразитирующего на непросвещенном крестьянстве, выставлена в «Воскресении» напоказ в меньшей степени, чем, скажем, в «Анне Карениной», но жест экзистенциального отказа от сословных привилегий изображен в третьем романе Толстого более явно, чем прежде. Тавиани показывают себя внимательными читателями и тонкими интерпретаторами его многозначной прозы, боясь нарушить символический строй романа, глубоко укорененный в реалистических деталях и неотъемлемый от них, режиссеры визуализируют сцены из книги целиком, со всей подробной прорисовкой быта и психологических нюансов.

«Воскресение» можно признать, во многом, эталонной для зарубежного кино экранизацией русской классики, сочетающей мастерство в создании выразительного изображения и звука с бережным сохранением смыслового богатства первоисточника. Фильму Тавиани, ко всему прочему, удается удерживать внимание зрителя на протяжении трех часов повествования, что для адаптации семантически сложного романа чрезвычайно трудно и тем более ценно для публики.