Круг (2000)

Темный экран, крики рожающей женщины. Проходит несколько некомфортных секунд на фоне титров.

– Это девочка. Какая прекрасная.

Окошко родильного кабинета открывается, старая женщина спрашивает у медсестры, кто родился.

– Девочка. Хорошенькая девочка.

Старая женщина в панике. Только не это! Они ждали мальчика. Теперь родители жениха потребуют развод, какая беда!

С этого и начинается полуторачасовое почти документальное путешествие по иранским улицам, в кадре появляются женщины, кто-то из них скрывается от полиции за неимением документов, кто-то сбежал из тюрьмы, не высидев срок за несуществующее преступление, кто-то ищет последней помощи для аборта, а кто-то оставляет красивую дочь посреди улицы для того, чтобы она ушла в лучшую жизнь.

Надрывное кино, очень живое и, несмотря на природный женский романтизм, искреннее и впечатляющее. Понятно, что в исламском мире тема женской доли трагична, понятно, что любой рассказ о роли женщины в патриархате так или иначе будет противостоять жесткой тюрьме улиц и закадровых правил, но благодаря своей динамике и легкости повествования, фильм, даже спустя двадцать лет, смотрится очень свежо и приятно, чего не ждешь от национального кино начала века.

Что еще интересно, в истории нет ярко выраженного антагониста, мужчины с некой осторожностью идут на помощь, обходя правила игры, полицейские проявляют слабость и показывают человечность в отношении харама. Кажется, что никто из присутствующих не виноват, что летающий по улицам секрет Абдулы Полишинеля сводит простых людей с ума в безысходности одного исламского государства с намеком на современные диктаторские режимы.

«Круг» — одна из самых известных картин Джафара Панахи, за которую он был посажен под домашний арест, посвящена безрадостному положению женщины в мусульманском обществе. Несмотря на распространенность темы и многообразие способов ее решения на экране, Панахи выбрал один из самых неоднозначных и сложных — почти документальное повествование, на грани художественности. Нарратив иногда приобретает заунывную, тоскливую интонацию, смотреть фильм трудно, все время что-то мешает. Прежде всего, непроработанность драматургии, хотя сама конструкция довольно интересная и символичная: образ круга, выражающего безысходность и пессимизм в понимании общества, из которого нет выхода.

Каждая история начинаются там, где кончается предыдущая, и развиваются как бы по кругу, проходя через те же интерьеры, ситуации и выявляя все те же отношения между людьми, что и предыдущие истории. Все довольно очевидно, все темы названы, анализировать особо нечего, кроме того, что сам исламский мир предстает в фильме как тюрьма, из которой нет выхода, в тюрьмы превращены больницы (симметрия начального и конечного эпизодов), передвижение женщины ограничено разнообразным спектром самых абсурдных предписаний, соблюсти которые почти невозможно из-за их многочисленности.

Темы абортов, проституции, несправедливой судимости, полного бесправия женщин, которые готовы отдать своих детей на воспитание в другие семьи, лишь бы они не видели их горя, — все это рождает особую, безысходную атмосферу, за которую Панахи и назвали очернителем. Можно сказать, что он программно отказывается от гуманистического неореализма Кияростами и Махмальбафа и в центр фильм ставит не столько человека и его судьбу, не столько сострадание к человеку, сколько негативные стороны жизни общества, которые постановщик показывает в безальтернативном отрицательном освещении. Все это, конечно, так, и никто не заподозрит Панахи в очернительстве, но лишь любовь к человеку может быть противоядием не только от пессимизма и безысходности, но и от скуки при просмотре такого «черного» кино. Любовь все оживляет, именно ее, как раз Панахи и не хватает.