Беркли-сквер (1998)

Беркли-сквер. Площадь в сердце лондонского Уэст-Энда, обитель лучших аристократических семейств Лондона, оплот респектабельности и достоинства, где, казалось бы, не может произойти ничего из ряда вон выходящего. Три совершенно непохожих почтенных семейства и три совершенно непохожих девушки, устроившихся в эти семейства нянями: каждую привели в эти дома свои обстоятельства, будь то уверенная теплая рука судьбы или лабиринт терний, за очередной колючей стеной которого забрезжил слабый спасительный огонек. А что дальше? Дальше — жизнь. Ежедневный труд, терпение, любовь, крепкая дружба, с трудом обретенное счастье и новые повороты судьбы.

Интересно звучит? Что ж, в таком случае мой вам совет — не читайте дальше. Чем меньше знаете перед просмотром о сюжете этого сериала, тем интереснее смотрится, переживается за героев. Тем более, что он состоит всего лишь из десяти серий.

Итак, снятый под занавес 90-х, сериал выдержан в неторопливом темпе «адажио», картинка камерная, теплая — согревающая нас, избалованных четким изображением 21-го века, вечерами. Нужно отметить, что сериал «Беркли-сквер», хоть ему и проставлен на IMDb тэг «драма» — на деле совершеннейшая мелодрама, заставляющая зрителя переживать за витееватые судьбы героев. Поставлен он по оригинальному сценарию, написанному уже не в начале, а в конце 20-го века, что обуславливает пусть и легковесные, но все же минусы сериала для меня — несколько простоваты декорации, чтобы сойти за интерьеры самых богатых домов Лондона, некоторые поступки героев чересчур дисгармоничны с эпохой. А вот актрисы, кажется, неплохо понимали своих героинь, поэтому актерская игра кажется гармоничной и не вызывающей раздражения. Вот Мэтти — профессиональная няня, оказавшаяся в доме Сент-Джонов с великолепнейшими рекомендациями. Мэтти сосредоточена на своей работе, на воспитании аристократических крошек… но такое ли железное у нее сердце? А любовь уже готова постучаться ей в дверь, да и приверженность долгу дружбы поставит Мэтти перед необходимостью морального выбора. На мой взгляд, Мэтти — один из самых интересных с точки зрения психологии персонажей, и — увы — самый лаконично прописанный. Сценаристы припасли для нее свою пригоршню испытаний, но прошлое ее туманно, и о нем нам почти ничего не известно.

А вот Ханна, в прошлом — горничная столь же богатой, сколь и спесивой леди, она познала любовь и потеряла ее. Главной ценностью, стимулом к жизни и главным же секретом для нее, изгнанной из деревни, где чистота нравов блюдется с завидной фантазией и энергичностью, стал сын Билли. Найдя спасение в должности няни в богатом семействе, она вынуждена скрывать его, оставив на попечении добросердечной женщины-иммигрантки из лондонских трущоб, и отдавать свою нежность господским детям, под неусыпным оком строгой, если не жестокой, старшей няни. Впрочем, так будет недолго…

В отличие от своих подруг, деревенская девушка Лидия не хватает звезд с неба и должность няни — способ обрести лучшую долю. Но сколькому же нужно научиться! И старая няня, воспитавшая хозяина дома, вечно недовольна: зачем ей дополнительная пара молодых рук, если она и сама еще не так стара и со всем может справиться сама? С трудом обретя худой мир в доме на Беркли-сквер, Лидия становится чужой в собственном. А потом к молоденькой девушке начинает присматриваться хозяйский сын, и его страсть принимает угрожающие, темные оттенки. Впрочем, история Лидии — очень незамысловатая и житейская.

А еще сериал рассказывает о господской жизни. Только нанимателей девушек занимают совсем другие заботы. В одном из семейств лодка семейного быта, кажется, дала приличную течь под названием adultere, и этой сюжетной линии посвящается большая часть экранного времени. Хотя и не уверена, что эдвардианское общество, зорко отслеживающее нарушения благопристойности, спустило бы миссис Сент-Джон прогулки за руку со своим любовником, и посещение отельных номеров тет-а-тет… Но простим это сценаристам. Другое семейство перешло под управление второй жены хозяина, деятельной американки, пока тот, кажется, несмотря на седины, никак не может расстаться с воспоминаниями о своем детстве. Третье же семейство более напоминает армейские казармы, — пока хозяева не отбывают в Индию, оставляя запуганное потомство под управление преданной дисциплине до зубовного скрежета старшей няни Симмонс. И здесь границы между сословиями сотрутся совсем неожиданным образом…

Я уверенно поставила сериалу оценку «8». Для меня это показатель неплохого, притягивающего к экрану в свободные часы, но непримечательному в сравнении с некоторыми аналогичными образцами, сериала. Да, действительно неплохо. Снято без пошлости, так что подходит для семейного просмотра. Персонажи живые, не плоские, им хочется сопереживать. Точнее… хотелось до определенного момента. Было одно обстоятельство, которое нанесло прицельный удар по моим впечатлениям от сериала. А именно, эгоистичный поступок Ханны. Надеюсь, все, кто дочитал до этого момента, готовы к наличию намеков на развитие сюжета, поэтому говорю прямо. Трудно отнестись с пониманием к ее поступку, к подмене ребенка. Она объясняет свои действия любовью к своему сыну, попыткам спасти его от грозящей опасности. Но позвольте… подобным образом можно было бы оправдать любой поступок. В конце концов, она могла бы убить ребенка господ и затем подменить его своим, объяснив это материнской заботой. Но так нельзя. Защищая свое дитя, она растоптала надежды матери другого ребенка, который, если бы все не открылось, остался бы лежать посреди неопрятных посадок заднего двора кривого домишки в лондонских трущобах, и никто бы не заплакал о нем, не помолился о его душе. Впрочем, почему «бы»? Так и вышло. Ханна и себя загнала в угол, оказавшись нянькой при собственном ребенке, позволила уйти от ответственности детоубийце, подвела под виселицу женщину, обвиненную в преступлении, которого она не совершала. Как она собиралась из этого выпутываться? И как теперь ей с этим жить…

Подводя итог, нельзя не упомянуть многочисленные сетования зрителей на подвешенный финал повествования и жажду продолжения. Знать точно я, конечно, не могу, но мне не показалось, что создатели замышляли продолжение истории. Клубки сюжетных линий распутались, давая зрителю возможность представить конец соразмерно своему воображению и жизненному опыту… и их концы переплелись снова. Знакомый нам по старым советским фильмам формат киноповести: все, что должно быть сказано — сказано, а что осталось за пределами хронометража — уж простите, это жизнь… рассказать всю ее невозможно, иначе можно было бы следовать за героями до старости, а затем и за их наследниками, и за их наследниками и дальше до конца времен.