Земля и свобода (1995)

Хотя в России творчество Кена Лоуча, а в особенности его острополитические ленты «Земля и свобода» и «Ветер, что колышет ячмень» скорее вызывают раздражение, почему-то взывая в коллективной памяти «ужасы коммунизма» и «кондовый соцреализм», это по-настоящему честное не ангажированное человеческое кино. Учитывая, большую тягу Лоуча к максимальному реализму (стоит вспомнить хотя бы ленту «Кес», которая благодаря такому подходу вообще кажется могла быть снята совсем недавно), вряд ли можно заподозрить его в излишней пропагандированности, хотя Лоуч никогда не скрывал своих крайних «левых» взглядов, которые с годами, кажется только укрепляются. Благо окружающая действительность сама кричит об ужасах буржуазно-капиталистического империализма. Да и нельзя забывать о том, что первая половина XX века была эпохой надежды, истинной веры в будущее, когда социальная революция казалось совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. И это, конечно же, сказывалось на том, что тогдашняя активная молодёжь и не только изъяснялась немного политизировано.

Но истинная ценность «Земли и свободы» вовсе не в достоверной реконструкции эпохи (оператор — Бэрри Экройд), когда Гражданская война в Испании из войны против фашистов Франко превратилась в мелкую склоку по поводу несущественных политических вопросов между коммунистами, сталинистами, троцкистами, анархистами и другими антифашистами, а в том, что связь времён ещё не потеряна, потому надежда на светлое будущее не умерла. Не удивительно, что в Западной Европе фильм оценили очень высоко, вручив «Феликс» за лучший европейский фильм года. Ведь главное — это память. Пока она жива, не умерли и идеалы. Как только прошлое будет забыто и выкинуто на помойку истории, что произошло в странах Восточной Европы, о будущем можно забыть. Возможно, «социалистический эксперимент» провалился, но это не повод опускать руки, ведь его всегда можно повторить вновь, помня о собственных просчётах. Нужно просто вспомнить, что главное — это не то к чему в итоге привела неравная схватка со временем, а то за какие идеи сражались простые люди. А значит не окончилась борьба. Враг всё ещё жив. И он всё ещё на троне. Но помня о прошлом, мы готовы вступить в бой за будущее. Политика должна и становится личным делом, которое передаётся через поколения. А борьба должна вестись за землю и свободу.

«Вступи в бой, где никто не может подвести,

Ради тех кто увядает и умирает,

Но подвиг их преобладает».

Первое, что, в самом деле, несколько напрягает, так это почти кондовая реалистичность картины, что, впрочем, сегодня как раз выгодно её выделяет на фоне всевозможных формальных киноизысков. Второе — социальная направленность фильма, которая ничуть не мешала Кену Лоучу регулярно добывать самые престижные призы крупнейших фестивалей, и особенно часто в 1990-е годы. Так «Открытая повестка дня» получила приз жюри в том же Канне пятью годами раньше, «Рифф-Рафф» — «Феликс-91» за лучший фильм Европы, «Плачущие камни» опять же приз жюри в Канне-93, «Божья коровка» — ФИПРЕССИ в Берлине-94… Таким образом реалиста Лоуча можно смело назвать самым премированным режиссёром Великобритании (если не всего мира) последнего десятилетия ХХ века.

В «Земле и свободе» он предлагает историю (как всегда без участия актёров-звёзд, а то какой же тогда будет реализм) ливерпульского коммуниста Дэйва, который по зову сердца отправляется в 1936-м году в Испанию сражаться против фашизма. Парочка непродолжительных боёв и перестрелок, а главным образом острые идейные споры бойцов интербригады составляют основное содержание фильма. Наблюдая за всем этим глазами бывшего участника «великого социалистического эксперимента», снисходительно пропускаешь мимо ушей рассуждения о светлом коммунистическом завтра. Но зато невольно обращаешь внимание на особенности военных действий, не только лишённых какого-либо пафоса, но даже и минимального ореола наивной романтики.

Интернационалисты показаны Лоучем воинами-дилетантами, убежавшими в Испанию от личных неурядиц. Дэйв сделал это после того, как остался без работы, а его друг решил продемонстрировать свою мужественность любимой девушке, сразу после отбытия жениха ушедшей к другому парню. В Испании им приходится без суда и следствия убивать по анонимным доносам, стрелять в заложников, чтобы не дать скрыться тем, кто прячется за их спинами, а в перерывах между атаками крыть матом противника, сидящего по соседству в окопах. Лоуч находит немало свежих деталей, обнажающих хаос и бессмыслицу войны, а в финале делает горький вывод: всякая революция неизменно предаёт своих сыновей.

Несчастную и беспомощную английскую интербригаду обезоружили и расстреляли собственные сподвижники, на ходу скорректировавшие свой политический курс. На этом когда-то погорел Дантон, не сговорившийся с Робеспьером, погорело и всё сталинское окружение… Картина вызвала самые ожесточенные споры критиков, аккредитованных на Каннском фестивале, заставив их делиться по политическим пристрастиям — на правых и левых. Меж тем фильм, вызвавший полярные отклики, оказался не настолько политически ангажированным, как можно было себе представить, знакомясь со скоропалительными рецензиями российских критиков, в большинстве своём почти саркастическими.

Такая реакция была бы вполне понятна, если бы режиссёр, в самом деле, вздумал воспеть романтическую революцию, противопоставив её просталинскому коммунизму, как это могло показаться при первом впечатлении. Но фильм получился неоднозначным, и, будучи вырванным из каннского контекста, он вряд ли произведёт должное впечатление, равно как и нарочито неброский, и я бы даже сказал приглушённый, авторский стиль. Меж тем на исходе века ленты именно Кена Лоуча, представляющего реалистическое направление в мейнстриме мирового кино, оказались наиболее востребованы самыми престижными фестивалями.