Курить/Не курить
Smoking/No Smoking
6.7
7.4
1993, комедия, драма
Франция, Италия, Швейцария, 4 ч 58 мин
В ролях: Сабин Азема, Пьер Ардити, Питер Хадсон
Шесть пьес с 12-ю возможными финалами. Гениальной задумкой оказалось подслушивание и подглядывание за жизнью, любовью, надеждами и разочарованиями девяти персонажей (все они сыграны двумя актерами). Каждый фильм начинается с одной и той же сцены. Жена школьного учителя Силия Тисдэйл выходит на террасу, видит пачку сигарет и... или закуривает, или не закуривает. Приблизительно на 55-й минуте одна из историй рассказана без всяких фокусов, но затем фильм как бы задает вопрос: «А что если бы?». Перед зрителем раскрывается параллельная вселенная, населенная теми же самыми персонажами, но с дополнительными альтернативами в обоих фильмах.
Дополнительные данные
оригинальное название:

Курить/Не курить

английское название:

Smoking/No Smoking

год: 1993
страны:
Франция, Италия, Швейцария
режиссер:
сценаристы: , , , ,
продюсеры: ,
видеооператор: Ренато Берта
композитор:
художники: Жак Солнье, Джеки Буден
монтаж:
жанры: комедия, драма
Поделиться
Финансы
Сборы в США: $57 033
Мировые сборы: $57 033
Дата выхода
Мировая премьера: 15 декабря 1993 г.
Дополнительная информация
Возраст: не указано
Длительность: 4 ч 58 мин
Другие фильмы этих жанров
комедия, драма

Постеры фильма «Курить/Не курить», 1993

Нажмите на изображение для его увеличения

Отзывы критиков о фильме «Курить/Не курить», 1993

Гипотетическое

Эстетский негодяй Ален Рене, чья тяга к формалистским экспериментам и постмодернистским экзерсисам, никогда не являлась лишь чистой игрой, в отличии от куда как синефильски изощренного Риветта(при том, что оба постановщика обьективно воспринимали кинематограф как исключительно пуристский вид искусства, вне всяких жанров и нарративных рамок), экранизируя пьесу английского драматурга Алана Эйкборна «Внутренние замены» в 1993 году в картине «Курить/Не курить», лишь кажется, что довел обственное восприятие окружающей реальности до степени абсолютной многослойности, сиречь окончательной условности, где возможно все что угодно, как угодно и когда угодно, вслед за драматургом вмешиваясь в естественный ход событий и порядок вещей, исконно подвергая сомнению все ранее показанное до. Вместе с тем фильм Рене в своем киноязыковом пестроцветье опирается на эстетику театральной камерности, чтобы придать большее ощущение витальности собственным героям, на сей раз не тотальным авторским метафорам, гомункулусам черной магии кино, но вполне обыкновенным персонажам, со своей историей и предысторией, плотью и кровью, только нанизанным на лекала изощренной авторской игры в сомнение и вероятности новых реальностей, уже не подсвеченных по давней привычке Аленом Рене неоном экстремальной философской экзальтации. Эффект театрализованности вкупе с очевидной повествовательной камерностью и минимумом использования элементов кинематографичности достигается в этой комедии абсурда в двух лицах и 12 действиях лишь дабы выкристаллизовать ощущение постоянной игры в реальность, где истинным демиургом её является сам режиссёр и автор пьесы, предложивший в фабуле возможность развёртывания всех мыслимых теорий вероятности с различными финалами и, собственно, выводами, которые тем не менее не завершают картину — ее в общем-то можно продолжать до бесконечности, подставляя все новых героев и представляя их во все более странных ситуациях.

Как и «Селина и Жюли заврались» и «Не прикасайся ко мне» Риветта «Курить/Не курить» использует перманентную смену ролей, жизненных ситуаций и философских в угоду авторскому пониманию кинематографа как иррациональной, алогичной стихии, противопоставляемой практически авторитарному миру театра, подспудно говоря в контексте кинотекста ленты о вещах глобально гуманистических, общеобьединяющих — мысль семейная здесь реализована окончательно, как доказана, так и оспорена в зависимости от того, что именно происходит по мере разыгрывания того или иного сюжетного маневра. Достаточно взглянуть на саму семью Тисдейлов, которая за пять часов ленты успеет пережить как измены, распад отношений, новую влюбленность, просто сиюминутную страсть, так и кризисы, кризисы, кризисы… Веры, любви, совести, да и самого понимания жизни, смысла которой постичь невозможно, если самому не оказаться в условиях, когда поневоле придётся задуматься: «А для чего/кого это всё?!». Идеальный, лакированный брак оказывается на выходе сомнительной ловушкой, чёрной дырой и самой большой ошибкой, бессмысленным желанием быть как все, жить как все, но на деле лишь тлеть в невозможности что-либо поменять. Однако Рене самостоятельно вносит коррективы в личную историю Тисдейлов, в которой реализована только наполовину мысль Сартра о чувстве совести как о полной свободе. Наполовину, поскольку герои в их постоянном кризисном существовании никогда не остаются самими собой даже сами с собой, одиночество оборачивается самоубийственной рефлексией, самогробокопанием и самоедством, да и их свобода внутренняя выглядит слишком мелкой и незначительной на фоне пресловутой авторской свободы — они заложники чужой реальности, были и небыли. При всей жизненности и нарочитой лёгкости герои «Курить/Не курить» прямо зависят от того, что пожелает поменять в их микромире Автор.

Впрочем, без этой тягучей многослойной и многословной семейственности, растворенной в серной кислоте псевдолондонских туманов и архетипических сплинов, «Курить/Не курить» на буквальном уровне воспроизводит все существующие в кинематографе, литературе и драматургии сюжеты, коих как раз не более чем двадцать, что ещё сильнее подчеркивает семантическую связь и гипертекстуальную вязь с «Не прикасайся ко мне» Риветта — этой энциклопедией, катехизисом мирового киноязыка и кинематографа. Риветт, между тем, сложнее, тяжелее, безжалостнее; Рене в «Курить/Не курить» большей частью занят хирургическим препарированием мелодрамы и драмы, практически не увлекаясь иными отступлениями по теме. Присущая Эйкборну абсурдизация художественного полотна у Рене выглядит самоиронией над канонами и шаблонами мелодрамы. Порой явственно кажется, что «Курить/Не курить» искусно высмеивает эстетику мыльных опер с их тотальной гипертрофированностью, оборачивающейся почти всегда неизбежной драматургической дистро-, и атрофированностью. Но не в случае «Курить/Не курить», где абсурд доминирует. Тем примечательно это ещё и намеренным вписыванием «Курить/Не курить» в тот же приторный контекст взаимоотношений между полами «Мужчины и женщины» Клода Лелуша, хотя и спроецированным без подспудно просящейся чувственности и эротичности. Вообще, для Алена Рене тема мужского-женского слишком личной никогда не была, хотя, как и все «нововолновики» он торговал личным в своем кино-, и мифотворчестве, хотя и изощренно вуалируя его в своем визуализированном космосе, и с высоты прожитых лет в «Курить/Не курить» любовь, брак и секс выглядят тождественными смыслу жизни, который можно понять лишь тогда, когда и первое, и второе, и третье подвергнутся множественным червоточинам.

24 января 2017

1+1

Эстетский негодяй Ален Рене, чья тяга к формалистским экспериментам и постмодернистским экзерсисам, никогда не являлась лишь чистой игрой, в отличии от куда как синефильски изощренного Риветта(при том, что оба постановщика обьективно воспринимали кинематограф как исключительно пуристский вид искусства, вне всяких жанров и нарративных рамок), экранизируя пьесу английского драматурга Алана Эйкборна «Внутренние замены» в 1993 году в картине «Курить/Не курить», лишь кажется, что довел обственное восприятие окружающей реальности до степени абсолютной многослойности, сиречь окончательной условности, где возможно все что угодно, как угодно и когда угодно, вслед за драматургом вмешиваясь в естественный ход событий и порядок вещей, исконно подвергая сомнению все ранее показанное до. Вместе с тем фильм Рене в своем киноязыковом пестроцветье опирается на эстетику театральной камерности, чтобы придать большее ощущение витальности собственным героям, на сей раз не тотальным авторским метафорам, гомункулусам черной магии кино, но вполне обыкновенным персонажам, со своей историей и предысторией, плотью и кровью, только нанизанным на лекала изощренной авторской игры в сомнение и вероятности новых реальностей, уже не подсвеченных по давней привычке Аленом Рене неоном экстремальной философской экзальтации. Эффект театрализованности вкупе с очевидной повествовательной камерностью и минимумом использования элементов кинематографичности достигается в этой комедии абсурда в двух лицах и 12 действиях лишь дабы выкристаллизовать ощущение постоянной игры в реальность, где истинным демиургом её является сам режиссёр и автор пьесы, предложивший в фабуле возможность развёртывания всех мыслимых теорий вероятности с различными финалами и, собственно, выводами, которые тем не менее не завершают картину — ее в общем-то можно продолжать до бесконечности, подставляя все новых героев и представляя их во все более странных ситуациях.

Как и «Селина и Жюли заврались» и «Не прикасайся ко мне» Риветта «Курить/Не курить» использует перманентную смену ролей, жизненных ситуаций и философских парадигм в угоду авторскому пониманию кинематографа как иррациональной, алогичной стихии, противопоставляемой практически авторитарному миру театра, подспудно говоря в контексте кинотекста ленты о вещах глобально гуманистических, общеобьединяющих — мысль семейная здесь реализована окончательно, как доказана, так и оспорена в зависимости от того, что именно происходит по мере разыгрывания того или иного сюжетного маневра. Достаточно взглянуть на саму семью Тисдейлов, которая за пять часов ленты успеет пережить как измены, распад отношений, новую влюбленность, просто сиюминутную страсть, так и кризисы, кризисы, кризисы… Веры, любви, совести, да и самого понимания жизни, смысла которой постичь невозможно, если самому не оказаться в условиях, когда поневоле придётся задуматься: «А для чего/кого это всё?!». Идеальный, лакированный брак оказывается на выходе сомнительной ловушкой, чёрной дырой и самой большой ошибкой, бессмысленным желанием быть как все, жить как все, но на деле лишь тлеть в невозможности что-либо поменять. Однако Рене самостоятельно вносит коррективы в личную историю Тисдейлов, в которой реализована только наполовину мысль Сартра о чувстве совести как о полной свободе. Наполовину, поскольку герои в их постоянном кризисном существовании никогда не остаются самими собой даже сами с собой, одиночество оборачивается самоубийственной рефлексией, самогробокопанием и самоедством, да и их свобода внутренняя выглядит слишком мелкой и незначительной на фоне пресловутой авторской свободы — они заложники чужой реальности, были и небыли. При всей жизненности и нарочитой лёгкости герои «Курить/Не курить» прямо зависят от того, что пожелает поменять в их микромире Автор.

Впрочем, без этой тягучей многослойной и многословной семейственности, растворенной в серной кислоте псевдолондонских туманов и архетипических сплинов, «Курить/Не курить» на буквальном уровне воспроизводит все существующие в кинематографе, литературе и драматургии сюжеты, коих как раз не более чем двадцать, что ещё сильнее подчеркивает семантическую связь и гипертекстуальную вязь с «Не прикасайся ко мне» Риветта — этой энциклопедией, катехизисом мирового киноязыка и кинематографа. Риветт, между тем, сложнее, тяжелее, безжалостнее; Рене в «Курить/Не курить» большей частью занят хирургическим препарированием мелодрамы и драмы, практически не увлекаясь иными отступлениями по теме. Присущая Эйкборну абсурдизация художественного полотна у Рене выглядит самоиронией над канонами и шаблонами мелодрамы. Порой явственно кажется, что «Курить/Не курить» искусно высмеивает эстетику мыльных опер с их тотальной гипертрофированностью, оборачивающейся почти всегда неизбежной драматургической дистро-, и атрофированностью. Но не в случае «Курить/Не курить», где абсурд доминирует. Тем примечательно это ещё и намеренным вписыванием «Курить/Не курить» в тот же приторный контекст взаимоотношений между полами «Мужчины и женщины» Клода Лелуша, хотя и спроецированным без подспудно просящейся чувственности и эротичности. Вообще, для Алена Рене тема мужского-женского слишком личной никогда не была, хотя, как и все «нововолновики» он торговал личным в своем кино-, и мифотворчестве, хотя и изощренно вуалируя его в своем визуализированном космосе, и с высоты прожитых лет в «Курить/Не курить» любовь, брак и секс выглядят тождественными смыслу жизни, который можно понять лишь тогда, когда и первое, и второе, и третье подвергнутся множественным червоточинам.

3 ноября 2015

Смотреть/не смотреть

В середине прошлого века территория кинематографа была уже достаточно хорошо освоена, многие темы раскрыты, а сюжеты избиты до полусмерти безжалостными кулаками классиков мирового кино. Чтобы выделиться и увековечить свое имя многим режиссерам уже в те времена приходилось изощряться и снимать кино под флагом алчного своеобразия. Все это привело к тому, что французское киноискусство захлестнула «новая волна» — направление в кинематографе, которое не характеризует ничего, кроме стремления к экспериментам и тотальной оригинальности. Волна эта вынесла на зрительский берег множество мусора, не достойного никакого внимания, но так же смогла достать со дна сокровища, которые способны осчастливить каждого любителя кино.

Так, двадцать лет назад, Алан Рене, режиссер тогда уже хорошо известный, наглотавшись соленых вод новомодного течения снял кино настолько оригинальное, что по прошествии стольких лет невозможно понять ни на какую аудиторию он рассчитывал, ни какие, кроме экспериментаторства, цели вообще преследовал. Фильм «Курить/не курить» — история семейной пары, с их проблемами, тайными желаниями, страхами, сыгранная в декорациях английской глубинки. Предполагается, что данной темы хватит, чтобы удержать зрительское внимание на протяжении без малого 5 часов. Но, как вы понимаете, основное новаторство заключается далеко не в закрученной сюжетной линии.

По факту «Курить/не курить» является театрализованным скетч-шоу с «неговорящим» названием, которое своей монотонностью способно вырубить зрителя лучше прямого удара в челюсть. Фильм разделен на две части, которые в свою очередь разделены еще на 6 частей. В какой-то момент каждая половина, озаглавленная «курить» или «не курить» соответственно, доходит до точки и начинает предлагать различные варианты развития событий. Это разветвленное действие рождает у внимательного зрителя расстройство логического мышления. Некоторые персонажи в альтернативных сюжетах полностью меняют свой психологический портрет, что в принципе невозможно. Ежели основными критериями нового неподражаемого французского стиля являлась нереальность и нелогичность происходящего, то Рене удалось соответствовать ему на все сто.

По началу неторопливость повествования в сочетании с картонными декорациями и переодеваниями актеров вызывают какой-никакой интерес, но уже на экваторе первой части возникает ощущение, что режиссер заставляет зрителя смотреть весь отснятый им материал. И вот вы готовы послать все к черту, но с настойчивостью шизофреника закадровый голос продолжает вопрошать «А что если?». Иллюстрируют нетленную тему отношений между полами жена режиссера, актриса Сабин Азема и его мужская муза — Пьер Ардити, которые по средствам переодевания исполнили все роли в фильме. Постоянные перевоплощения, которые демонстрирует эта пара, достойны наилучших отзывов. Но ломливость и жеманичество актеров делают все происходящие настолько неестественным, что сводят на нет всю радость от их лицедейства.

Одним из первых так же возникает вопрос почему действие фильма разворачивается на территории Англии, ведь туманного Альбиона в этом фильме не больше, чем в фильмах Раджа Капура. Если словосочетание «английская провинция» ассоциируются у вас с чудесным гобеленом, в котором скалистые горы перемежаются морем, а луга — лесами; или с чопорными и манерными людьми, то этим вопросом зададитесь и вы. Понятно, что запирая действие в рамки театральных декораций, автор выводит на первый план человеческие отношения. Отсутствие эффектных экстерьеров, безусловно, подчеркивает оригинальную идею автора, но так же и делает фильм менее привлекательным, усыпляющим. Идеальным вариантом реализации идеи многовариантности сюжета стало бы создание аудио пьесы вместо фильма. Отсутствие визуального ряда нисколько не повредило бы, а скорее пошло на пользу.

Курить или не курить, собственно как и смотреть или не смотреть, каждый решит для себя сам. Эстетствующие лицемеры возможно стали бы причмокивать, сравнивая фильм с коллекционным французским вином, но положа руку на сердце, дело это пахнет скорее забродившим компотом из картона и двух вареных актеров. Компот, срок годности которого закончился еще в далеком 1993 году.

5 из 10

31 июля 2013

Творческие поиски Алена Рене

За что я уважаю Алена Рене, так это за постоянный поиск. Поиск нового, стремление увидеть в тривиальном обыденном сюжете что-то потустороннее, отсутствие академизма и возможность возвращаться к более простому.

Действительно, что еще мог снять человек после «Мариенбада» или «Провидения»? Рене мог просто перестать снимать кино или раз в пять лет баловать себя (и только себя) каким нибудь странным фильмом типа «Любовь это роман». Но Мэтр отказался от этого.

Он не побоялся перейти к простым и незатейливым мелодрамам. Добившись очевидного успеха в «Melo», Рене решил усложнить задачу. И сделал это весьма нетрадиционным способом. Ален просто взял достаточно легкий и ненавязчивый водевильный мелодраматический сюжет и заставил зрителя просматривать его множество раз — предлагая различные варианты финала.

Весь секрет в том, что главный герой решит вначале каждого из сюжетов — Курить или Не курить.

Фильм получился легким и ненавязчивым, в отличие, кстати от того же «Мариенбада» или «Хиросимы». Однако, Рене сильно увлекся. Обратите внимание на хронометраж картины.

Впрочем, творческие поиски Мэтра очевидны и заслуживают уважения. Серебряный медведь за персональные достижения в карьере Рене, присужденный в Берлине в связи с показом этого фильма является дополнительным доказательством вторичности ценности этого фильма по отношению к таланту режиссера.

В итоге: Ален Рене опять экспериментирует снимая очень длинное кино. Сабина Азема блистает в главной роли. Зрителю остается только дождаться конца картины и сделать свои выводы о художественных особенностях фильма. Мне показалось, что Рене был слишком самоуверен — снимая фильмы с таким хронометражем нужно более серьезно относиться к зрителю

6 из 10

24 декабря 2012

Но если есть в кармане пачка сигарет

Британский драматург Алан Эйкборн на туманном Альбионе известен в большей степени благодаря своим трагифарсам, отличающимся оригинальностью подачи и трудностью исполнения. Например, пьесы «Дом» и «Сад» по замыслу Эйкборна играются одновременно, одними актёрами на смежных площадках, что создаёт массу всевозможных «лулзов». Пьеса «Внутренние замены», положенная в основу фильма «Курить/Не курить», является фантазией на тему «А что могло бы быть, если». Сюжет имеет несколько путей развития, а заканчивается всё это действо 12 раз с различной степенью хорошести. Задача усложнена ещё тем, что все персонажи игрались только двумя актёрами.

В 90-х годах прославленный французский режиссёр, заслуженный классик мирового кинематографа Ален Рене обратил внимание на творчество своего почти тёзки, увидев во «Внутренних заменах» подоплёку для создания очередного гениального фильма. В жаркий летний день в деревушке вблизи Йоркшира Силия Тисдейл, жена директора местной школы выходит на в сад и закуривает или не закуривает. В зависимости от этого обстоятельства её посещают или друг семьи, чей брак на грани распада, или садовник, влюблённый в служанку Тисдейлов, да и тайно в саму Силию тоже и т. д. В этом действительно что-то есть.

Одна из важных черт Рене-режиссёра — страсть к экспериментам над своими персонажами, за которую, наверное, режиссёра, нисколько не принадлежащего к Новой волне, относят к творцам оной. Так или иначе Рене всегда любил поиграться со своими персонажами, как с Барби, украденной у своей сестрёнки, то есть медленно отрывает голову, руки, ноги, но исключительно с целью узнать, что же там внутри. У мастера и до 1993 года были фильмы, напрямую использовавшие концепцию живодёрских опытов, самым примечательным из которых является «Мой американский дядюшка», где герои представлены подопытными крысами, а всё, что с ними происходит, есть инициатива всевышнего, то есть режиссёра. Отчасти «Курить/Не курить» скопирован с «дядюшки» но в плане изящности реализации добивается большего, пусть и проигрывает во всеобъемлемости идеи. Если «дядюшка» исследует составляющие всей жизни героев, то «Курить/Не курить» концентрируется больше на проблематике отношений мужчины и женщины на разных стадиях в различной степени близости. И ведь если подумать, то окажется, что о проблемах брака лучше всего рассуждать в ключе «что было бы, если» И все 5 часов на примере двух состоявшихся и одной возможной семьи показано, как могут развиваться отношения, если бы… Конечно, история(и) довольно схематичны, но полны истины, простой житейской истины. А ента истина, которая, правда, так и не открывается зрителю, предпочитая блуждать где-то рядом, как часто бывает в театре, рождается где-то между слов, в диалогах, зачастую кажущихся дурацкими.

Тот факт, что все роли сыграны только двумя актёрами, создаёт ещё один коридор, в который можно увести свои размышления на тему сакрального «что же именно хотел нам сказать режиссёр». Можно понять это буквально, в том смысле, что, мол, несмотря ни на отличительные черты и индивидуальность всё равно все одинаковые, или пойти куда подальше и найти для этого трактовку ещё более глубокую. А можно просто наслаждаться мастерством исполнения. Сабин Азема и Пьер Ардити — актёры не шибко известные широкой публике и по большей части состоявшиеся именно у Рене, но как же легко они справляются с труднейшей задачей: сыграть сразу несколько персонажей, не забывая об особенностях каждого из них. Во внешнем виде, характере, поведении любого из героев есть что-то свойственное только ему. Самими актёрами образы подчёркиваются вроде бы случайными штрихами: репликами, жестами, которых могло бы и не быть.

Ален Рене всего лишь пару раз за всю кинокарьеру сам написал сценарий к своей собственной работе, но повсеместно считается творцом авторского кино, более того кино личного, касающегося его одного, ненароком попавшего на экраны мира. Как часто Рене садился в режиссёрское кресло, рискуя потом быть непонятым. Тем страннее обернулся успех «Курить/Не курить», снятого в семейной атмосфере. Ведь когда в фильме задействованы всего лишь два актёра, один из которых приходится режиссёру женой, а второй другом семьи, трудно предполагать, что такой фильм создаётся для получения прибыли и позолоченных игрушек. Тем не менее, на выходе Рене уже дожидался успех, о чём свидетельствует и одобрение критиков, и признание коллег, и любовь зрителей. Секрет успеха, как бы банально это ни звучало, скорее всего, кроется именно в приближенности к зрителю. Действие не происходит в каком-нибудь затуманенном сознании или экзистенциальной дымке из кучи образов, а скорее напоминает ситком, комедийный мир, куда попали трагедийные персонажи, среди коих, впрочем, нет ни хиросимских архитекторов, ни мариенбадских аристократов, а только реальные люди с реальными проблемами, которые очень просто решить вопросом «если бы».

Ave, Caesar!

17 августа 2012

Комедия Курить/Не курить в кино с 1993 года, релиз вышел более 31 года назад, его режиссером является Ален Рене. Кто снимался в кино, актерский состав: Сабин Азема, Пьер Ардити, Питер Хадсон.

В то время как во всем мире собрано 57,033 доллара. Производство стран Франция, Италия и Швейцария. Курить/Не курить — получит рейтинг по Кинопоиску равный примерно 6,6 из 10. Среднее значение, которое удается получить далеко не каждому фильму.
Популярное кино прямо сейчас
2014-2024 © FilmNavi.ru — ваш навигатор в мире кинематографа.