Этот фантастический мир. Выпуск 14 (1988)

Когда автор присваивает своему ходу мыслей кодировку «фантастика», и пишет про самых обычных людей, то этого автора непременно определят, что он лиричный сказочник с недостаточным авантажем. Существует стереотип, что «булычёвское», оно «деревянное», в смысле, едва ли предоставит что-то новое…

Я бы сформулировала, что предоставит сокрытое. Этому и посвящён данный выпуск.

Автобус спортобщества, линейно рванувший по поздней всеобще-осенней «развезюхе» с фигурантом, приехавшим на поблёклом поезде на серую-пресерую дощатую станцию, вовсе не показались мне тоскливыми, скорей, это цвет атмосферы отсутствия предопределённости.

Акценты расставлены, человеческий фактор на первом месте. Пороховщиков слишком высок для его персонажа, зато уместно смотрится в роли «наблюдателя». Долинский каверзно появился, в виде врача.

Удачно в завершение истории врисовали ещё и «Летнее утро» но начинать это самое «Летнее утро» лучше было, как у Булычёва. Смысл рассказа в том, что одного человека, в июньское воскресное (всё здесь важно) внезапное пробуждение рано утром трансцендентной тоской гонит из дома, он выходит из квартиры, спускается, не вызывая лифта, и, выйдя под «длинное розовое облако в запах влажной листвы», испытывает ощущение, что к нему или «пришло решение неразрешимой задачи во сне, или был среди ночи телефонный звонок и долгожданный голос…» Этот человек учёный, и по рассказу он одинок. Его сознание почему-то тянет его на деревянную («булычёвское, деревянное», здесь любителям не деревянных человеческих, родных, коренных мест, а ржаво-умерших индастриал-объектов, разрешается улыбнуться), на деревянную, мокрую от росы и в солнечных дрызгах платформу, и поскрипывают высокие сосны, и на платформе лежит белый пион. И герой идёт, ищет глазами старый деревянный дом, и понимает, что если «счастье это неизвестно как возникающее состояние, совсем не обязательно связанное с большими событиями или радостями», то он — да, он сейчас счастлив…»

Экранизация в финале истории резче, лучше, ясней самого рассказа.

Актуальны эти кинозарисовки на день сегодняшний тем, что до сих пор проблемы практического контроля за сознанием организмов с высшей нервной деятельностью — не решены. Всегда, всегда остаются недоступные участки нервной системы. Если в них окажется «записана» яркая, перекрывающая, а точней, искажающая сигнал воздействия — мотивация из внешнего мира (память детства, любовь к женщине), то это скорректирует поведение, т. е. сознание человека искусственные установки всё-таки отделит.

Выпуск называется, как и одноимённая повесть Кира Булычёва, — «Умение кидать мяч» (1973г.), по которой в 1976 году Серик Райбаев (Казахфильм) снял фильм «Бросок, или Все началось в субботу». Кроме того, особый лирический фон создают мотивы очень тонкого и душевного рассказа «Летнее утро» (1977г.) о мужчине (его играет Александр Пороховщиков), который просыпается рано утром, зачем-то едет за город и «случайно» заходит в один из домов.

Два вроде бы разных произведения, которые объединяют невероятные научные открытия. (»… Нам удалось настроиться на твои биоволны и дать постоянный сигнал. Ты шёл сюда, потому что мы тебя звали…» «Летнее утро». А в «Умении кидать мяч» — сыворотка, создающая устойчивые связи между мозговыми центрами и мышцами рук, и дающая возможность абсолютно точно сделать руками то, что представляешь себе мысленно. Это касается игры в баскетбол, бильярд, стрельбы из лука, рисования и прочего.) Но в телеспектакле они выглядят единым целым, чему в большой степени помогает как актёрская игра (Владимир Сальников очень убедителен в роли «маленького человека»), так и медитативно-лирическкая музыка Евгения Доги.

Телеспектакль ничем особенным не поражает, но создаёт устойчивое впечатление чего-то доброго, открытого, искреннего. Фантастическая фабула здесь — всего лишь приём, чтобы оттенить чувства и переживания главного героя. Делается это легко, без изысков, но с «привкусом» любимых с детства произведений, к которым возвращаешься через много-много лет, как к самым близким друзьям…

Памяти замечательного актёра Александра Пороховщикова, умевшего даже тишину сделать говорящей…