Сэмми и Роузи ложатся в постель (1987)

My friends, every generation has to fight anew the battle for liberty. Margaret Thatcher

Свобода, свобода, так много, так мало…, каждое новое поколение бьётся за неё, только понимание сути слова с годами меняется. Убеждённый анархист с сумасшедшинкой в глазах превращается в законопослушного отца семейства — типичного консерватора с пивным брюшком, а борец за свободу народа с образцовым оксбриджским дипломом, как бы волей случая, становится главой правительства независимого государства — коррупционером и тираном, каковых освобождённый народ и не видывал при британском владычестве. Однако не вечен век тиранов и на их голову, а пуще властный трон, найдётся свой охотник. Тут уж, при всём богатстве выбора, альтернатива одна — бежать в бывшую метрополию к брошенному в младенчестве сыну, к могиле жены, к любимой женщине, некогда готовой сжечь мосты, дабы отправиться с милым на край света. И хоть лучшие годы давно позади, но пока ещё есть время устроить безбедную старость, помириться с сыном, объясниться с любимой, возможно, обзавестись новой семьёй, а там, глядишь, и дедом стать. Так думал Рафи Рахман, спешно покидая Пакистан далеко не бедным человеком, бубнящим тихонько под нос: «I`ll go live in London», но, как говорят англичане: «Man proposes, God disposes»

Так уж было угодно сценаристу Ханифу Курейши и режиссёру Стивену Фрирзу, что столица туманного Альбиона встретила беглеца не то чтобы холодно, а вполне себе жарко. Рафи становится свидетелем убийства полицейскими невинной пожилой негритянки и чёрного парня, подозреваемого в преступлении. Всё это произошло следом за обещанием железной леди навести порядок в inner cities — районах, заселённых беднотой, иммигрантами и богемой. Не удивительно, что хлынувшая за этим волна инородного гнева, в виде горящих автомобилей и частных лавочек с непременным мародёрством, насилием, народными гуляньями под песни соостровитян Боба Марли и прочими игрищами с аттракционами на свежем воздухе, не заставила себя ждать. Мало того, внешне приличная квартира заглавных героев превращена повзрослевшими детьми цветов, а ныне респектабельными представителями среднего класса и по совместительству сыном и невесткой Рафи в некий клуб — пристанище феминисток, лесбиянок, асоциалов, коммунистов, людей всех цветов радуги, этнических меньшинств, просто фриков и парочки умственно отсталых для поднятия настроения. Откровением для отца становится тот факт, что вопреки оригинальному названию фильма, Сэмми и Роузи, если и трахаются, то лишь на стороне, поскольку их брак открытый и без обязательств. Вот только ревность Роузи сдержать непросто. Зато их семейное ложе активно пользуют подружки-лесбиянки. Рафи в шоке. Где старая добрая Англия? Перспектива стать дедом становится весьма неопределённой.

Столь же не определён и сюжет фильма, заявленного авторами, как объявление войны британскому истеблишменту. Ханиф Курейши высмеивает многое из того, что принято считать традиционными ценностями. Но многотемье весьма напоминает стрельбу из пушки по воробьям. При этом представители этнических меньшинств предстают невинными жертвами колониальной политики, а межэтнические и межрасовые браки преподносятся, как нечто прогрессивное, способствующее скорейшему выходу страны из постколониальной депрессии. Время разрушит эти иллюзии, поскольку расизм, прежде всего на государственном уровне, неистребим. Divide et impera. Создатели фильма осознанно деформируют реальность, доводя её до гротеска, используя полумистических персонажей, типа призрачного безглазого таксиста или вездесущего молодого негра Дэнни в дамской шляпе, отзывающегося и на Викторию. Лондон сюрреалистичен, но при том весьма футуристичен, словно прозорливый взгляд в не столь отдалённое будущее не только Великобритании, но и всей Европы. Всё, как предсказано и описано Освальдом Шпенглером сотню лет назад.

А пока многочисленные герои, презрев мораль, отринув Бога, руководствуются лишь собственными желаниями и животными инстинктами. Их цель — призрачная свобода, но единственно доступный путь к освобождению — открытость и возможность выбора сексуального поведения. Иллюстрацией тому сцена единовременного совокупления трёх пар любовников, решённая в стилистике, свойственной скорее Питеру Гринуэю, с разделением экрана на 3 части — яруса. Вот только отчаянно унылый секс — метафора самой их жизни. Но, никого не жалко, никого. Разве что Рафи Рахмана, фактически ставшего главным героем, благодаря спокойной, но уверенной манере игры Шаши Капура.

Методы руководства едины для всех, но одни обретают пожизненный статус железной леди, других называют диктаторами, словно позабыв о кровавом пути европейской цивилизации. Как же получается, что абсолютно все марионеточные руководители «независимых» государств, получившие образование в лучших институтах Европы и Америки, становятся коррупционерами? Очевидно, система изначально построена на воровстве, а марионетки в ней лишь винтики. Их так научили. Так в чём их вина? Благо Рафи не утратил остатков человеческого достоинства. Пережитый катарсис помог осознать, этот мир чужд для него, а он чужой и одинокий в этом мире. Впрочем, всегда есть свобода выбора.