Геката (1982)

«Геката» — самый нарративный, быть может, потому, что снят по мотивам романа, и самый примитивный фильм Шмида. Все в этой картине представляет собой один большой шаблон: общие и средние планы, полностью вытеснившие крупные, нивелируют любые претензии на психологизм и низводят картину до уровня телевизионного «мыла»; посредственные актерские работы, картонность, фальшь интерьеров (хоть и снимался фильм, по-видимому, не в павильоне, ощущение невсамделищности происходящего не отпускает), сюжет, лишь имитирующий драматизм и — все это за исключением барочных визуальных экспериментов камеры Ренато Берта (которых здесь, в сравнении с другими лентами Шмида, не так много) говорит о том, что перед нами весьма посредственная работа, вызывающая интерес лишь как этап в эволюции кино Даниэля Шмида.

На этот раз Шмид пытается выстроить стилевой спор с Бертолуччи, правда за восемь лет до появления адресата спора (!), картины «Под покровом небес», также воспевшей колониальные романы на фоне арабской культуры Северной Африки, но если для итальянца главной темой исследования становится неспособность европейцев вписаться в идиллический пейзаж Африки, надлом и хрупкость сознания делают невозможным гармоническую жизнь внутри традиционной культуры, до для Шмида главный конфликт разворачивается между европейцами из-за неготовности их друг друга понять.

История, рассказанная в фильме, очень напоминает коллизию романа Джорджа Оруэлла «Дни в Бирме», только гендерные роли изменены. Там главный герой, британский офицер благоговеет перед культурой бирманцев, в то время как у его возлюбленной она не вызывает ничего кроме отвращения. В «Гекате» Клотильда интересуется местной культурой, в то время как главного героя от нее тошнит, быть может, здесь и кроется причина их размолвки: неспособность героя-дипломата преодолеть евроцентризм своего мировоззрения, приводящий его к высокомерию и самомнению, зацикливает на себе и отталкивает Клотильду, ищущую все новое.

«Геката» — фильм бедный концептуально и содержательно, поэтому его приходится домысливать, искать дополнительные значения, оправдывать вторичность месседжа, тем не менее это самая зрительская, самый доступная картина Шмида, в отношении которой не возникает трудностей при интерпретации. Вновь перед нами история страсти, рассказанная в миллионный раз, и показанная банально и стереотипно. Зачем ее смотреть? Разве что для того, чтобы увидеть, как швейцарский постановщик спорит с Бертолуччи на уровне формы, но он не критикует его эстетику, как было у Шмида со Шретером в «Голубке» или с Фассбиндером в «Тени ангелов», здесь напрочь отсутствует ирония, «Геката» — не постмодернистский пастиш, для этого она слишком тривиальна, в ней нет изощренности интеллектуальных и стилевых игр иных фильмов Шмида.

Шмид спорит с Бертолуччи в плане того, как надо рассказывать историю страсти, ориентиром для него (ведь фильм «Под покровом небес» еще не снят) является, конечно, «Последнее танго в Париже». С точки зрения Шмида, сейчас в начале 80-х, когда лента вышла на экраны, рассказывать историю бурных отношений мужчины и женщины без телевизионных штампов невозможно, надо просто взять эти штампы в скобки, сделать их очевидными для зрителя. Вновь, как и прошлых своих картинах, Шмид утверждает, что жизнь пошла и банальна и рассказать о ней без клише невозможно. Отсутствие иронии, которая могла бы расцветить даже самое китчевое повествование, делает «Гекату» плоским художественным высказыванием, безнадежно устаревшим и никому не нужным, разве что домохозяйкам и любительницам телевизионного «мыла».