Корпус генерала Шубникова (1980)

Этот фильм Дамира Вятич-Бережных, вышедший на киностудии «Мосфильм» в 1980 году, т. е. в самом конце брежневской эпохи, когда строгость цензуры была, по общему признанию, особенно невыносимой, представляет собой сплошную загадку, поскольку, если только чуть вглядеться в его содержание, становится не по себе от заложенной в нём крамолы, чья дерзость превосходит даже незаконченный «Агнец Божий» Семёна Арановича.

Итак, на дворе конец 1942 года. Под Сталинградом окружена армия Паулюса. Генерал Манштейн идёт на помощь блокированным немецким войскам. Наши держатся на Дону из последних сил, пытаясь сорвать «Зимнюю грозу», но, чтобы у немцев ничего не вышло, необходимо лишить их резервов, не дав перебросить свежие соединения, сняв их с других участков фронта.

Именно для этого советское командование планирует наступление армии Потапова, в состав которой входит вынесенный в название картины танковый корпус. Смысл наступления прозрачен: немцы, которые уже почти расселись по вагонам и вот-вот покатят на юг, будут вынуждены притормозить с отправкой войск, чтобы остановить наших.

Задача понятная, можно исполнять, полагают генералы. Однако, в последнюю минуту, выясняется следующее: наступать будет только один корпус Шубникова, остальная армия не тронется с места. Шубниковцы должны, прорвав фронт, продвинуться вглубь вражеских порядков настолько, насколько можно.

Дальше, после того, как немцы, отойдя от первоначального шока, локализуют прорыв и отрежут корпус, придётся сражаться в окружении — пробиваясь с боями к своим. Естественно, об этом уточнении плана никому, кроме Верховного, представителя Ставки и самого Шубникова, ведать не следует: все бойцы и командиры должны быть уверены, что они — часть большого общего движения, а не приманка оперативного масштаба…

Понятно, что реальная война — это такая вещь, о которой гражданским стоит знать как можно меньше, что, ради успеха, приходится идти и не на такие гамбиты, что хитроумные комбинации предполагают использование втёмную, однако, в случае с корпусом Шубникова, речь идёт о художественном произведении, рассчитанном на массовую аудиторию.

Именно поэтому мне очень трудно представить, как высшие армейские и кинематографические инстанции вообще согласились рассматривать заявку на картину, где советское командование (представитель Ставки с петлицами генерала армии и Звездой Героя — однозначно Жуков, хотя его фамилия и не упоминается) показано как сборище конченых мерзавцев, бестрепетно посылающих на верную смерть не одного, не двух, а шестнадцать тысяч человек.

Да, в годы войны советские войска неоднократно попадали в окружение, откуда вырывались к своим очень немногие, однако эти события были результатом не сознательного коварства их начальников, но следствием немецкого превосходства в тактике и стратегии.

Потому что одно дело попытаться взять город, как, например, Харьков, выделив для этого необходимые силы и средства, и получить в итоге майскую катастрофу, которая, при всём её трагизме, не бросает тени на Ставку: её намерения были чисты — переломить обстановку на южном крыле в свою пользу.

И совершенно другое — устроить нечто, аналогичное казусу корпуса Шубникова, когда целое соединение цинично снимается с доски или, в иной терминологии, обрекается на заклание, как агнец Божий. И даже ссылки на абсолютную важность жертвы (Манштейну не хватило тех самых дивизий, которые утюжили шубниковцев), не разрешают дилеммы в благоприятном ключе: преступление есть преступление.

Соответственно, очень странно, что этот фильм, при всей его взрывоопасности, никак не был задействован в антисоветской пропаганде. Это вам не апокрифические «с одной винтовкой на троих» или «бабы новых нарожают», от которых можно отмахнуться за недостоверностью.

«Корпус генерала Шубникова» — это развёрнутое и подробное признание, к которому никто не вынуждал, в том, какими конкретно методами Кремль выиграл войну. И от этого простодушия, когда очевидно, что цель создателей была не идеологическая диверсия, но искреннее прославление подвига, берёт настоящая оторопь.