Смок и Малыш (1976)

Насколько я помню, «смок» у Лондона означал «крученый мяч» или «резаный» или, «дымящийся», если уж на то пошло. Вполне себе спортивный термин. Применительно к Киту Беллью — «шустрый» или «резкий» парень. Но никак не «обкуренный»

Как он получил такое прозвище? Просто влетел на санях в палатку Джой Гастелл.

Цитата 1:

- Хорош смок, а? — весело крикнул Кит. Девушка неодобрительно смотрела на него. — Вот вам и ковер-самолет! — продолжал Кит.

Цитата 2:

- О, да это мистер, мистер… Смок Беллью! — воскликнула девушка, узнав Кита. — Благодарю вас за своевременную помощь и за новое имя, — проговорил Кит. — Совершилось мое второе крещение. С этой минуты все должны называть меня Смоком Беллью. Смок — сильное и выразительное имя.

Для того кто читал Лондона — это не фильм а феерический компот из произведений. Соответственно, и характеры героев намешанные из разных людей — способны вызвать только недоумение.

Смок (Кит) Беллью Джека Лондона — хоть и наделен здоровой предприимчивостью, все-таки вызывает уважение своими поступками — выигрывает гонки, спасает попавших в беду людей (и белых, и индейцев), уважает старожилов. Смок из фильма — хитровыделанный делец и аферист, не лучшая роль В. Смехова.

Джека Малыша скрестили с Энди Карсоном — тоже не пошло на пользу фильму. К тому же, семья Карсона, дожидающаяся отца в Орегоне среди яблонь, стараниями сценариста благополучно померла от чахотки как семья Малыша.

Джой Гастелл — тушите свет. Дочь старателя (живого старателя) «из настоящих», выросшая среди снегов, изведавшая голод, страдания и упорный труд, эталонная и кристаллизованная «Дочь снегов», которую воспевает Джек Лондон, — по фильму совершенно другая героиня, сирота из рассказа «Рожденная в ночи», задолбанная официантка, проведшая 22 года жизни на кухне и сдернувшая на Аляску, устав батрачить на мужа, нашедшая ВНЕЗАПНО 1200 фунтов золота и ставшая королевой невнятных индейцев — парочку которых таскает за собой для антуража.

Чарли Бешеный — (кстати, история «Яичный переполох» из фильма начинается в рассказе «Тысяча дюжин», а кончается небольшой ссылкой в романе «Время не ждет», где тоже упоминается Бешеный, молодой здоровяк-старатель, намывший кучу золотого песка и порой чудивший от недостатка развлечений и избытка золота) показан сущей обезьяной и дуболомом среднего возраста.

Короче говоря, весь литовский фильм — дурацкий спектакль «по мотивам» произведений Джека Лондона.

3 из 10

Да…

Я тоже помню с детства песню «Ветры нам поют…» Но, собираясь смотреть фильм, недоумевал и с интересом ожидал, как наши актеры будут таскать грузы, сплавляться в открытой лодке по порогам, разнимать дерушихся собак, бежать за нартами, разводить костры, сушить мокасины и спать на снегу.

Не верю! Так и хочется вслед за великим режиссером крикнуть: «Не верю!»

Я не верю Смехову, что он умеет играть хотя бы на одном музыкальном инструменте (как не верю и в музыкальные способности других актеров). Я не верю Смехову, что он испытывал лишения и уставал, перетаскивая груз в первой серии. Я не верю Смехову, что он умеет управлять нартами. Не верю, не верю, не верю…

Сам дух произведения. Очевидно, сценарист и режиссер не читали (или подзабыли) «Смока и Малыша», как и остальные произведения Лондона. В них герои благородны, соперники пожимают руки, уважая друг друг друга. А смотря фильм, складывается впечатление, что Смок и Малыш (о Малыше ниже), по меткому выражению Джой Гастелл (о ней тоже ниже), что они — всего лишь веселые шулеры вроде Остапа Бендера или героев О`Генри из лопнувшего треста.

От великого произведения Лондона остались рожки да ножки, да еще и с отсебятиной советско-пропагандистской, выраженной Джой Гастелл — защитницей индейцев, раз за разом пьющей в «Оленьем роге» ледяное шампанское.

Это в Доусоне-то! У Полярного круга! Да один бокал этого напитка стоил бы целое состояние! И как она про индейцев-то забыла…

Не стали экранизировать рассказы «Человек на другом берегу», «Скачка», «Как вешали Калтуса Джорджа» (вот где забота об индейцах и дружба народов, а не как в фильме, где защитнице индейцев прислуживают краснокожие), «Ошибку господа бога» и гениальный «Тайна женской души». И правильно сделали! — не потянули бы.

О Малыше. Зачем-то сценаристу и режиссеру понадобилось скрестить двух персонажей Лондона, собственно Джека Малыша и «яблочника» Энди Карсона. В итоге Малыш с его ужимками и постоянными криками о яблоневых садах в Южном Орегоне не убеждает. Малышу я тоже не верю.

Я не верю Люсиль, что она умеет петь и танцевать.

Я не верю актерам, изображающих буйных золотоискателей и мерзких представителей акул капитализма — владельцев салунов и игорных столов. Все переигрывают, все хотят показать вестерн (да еще вестерн идеологически выдержанный), — но не получается.

===

В общем, складывается впечатление, что Михал Михалыч писал свои «Трудности кино», посмотрев именно этот фильм:

«Хамство и грубость в Сибири как раз получается ничего, а образование в Петербурге не идет пока. Аристократизм в Петербурге пока не идет. Если герой просто сидит — еще ничего, а как рот откроет — так пока не идет.

Сложно пока стало играть эрудированного, мыслящего человека, и хоть исполнитель морщит лоб и прищуривается, такой перекос лица еще не убеждает.

Сохранились костюмы и обувь, но, когда мы над старинной дворянской одеждой видим лицо и всю голову буфетчицы современного зенитного училища, что-то мешает нам поверить в ее латынь».

===

Я не верю этому фильму… А песня — но не ее исполнение! — очень хороша…

В общем, троечка, да еще «с вожжами»…