Единственная... (1975)

Просмотр советской картины почти всегда похож на путешествие в машине времени. Чем жили люди в то время, каков был их ежедневный быт? Что заботило их и что заставляло каждый день крутить баранку автомобиля, вкалывать на стройках, стараясь выполнить (а лучше перевыполнить) запланированную норму? Как в то время разводились? А что случалось, если тебя находили ночью спящим на скамейке в нетрезвом виде?...

Фильм начинается с потрясающих видов: Кругобайкальская железная дорога, знаменитые тоннели, и, конечно, сам Байкал. Солнечный персонаж Валерия Золотухина, предвкушающий возвращение в родной город, встречу с любимой женой и маленькой дочкой…

Любовь. Вот что оказывается определяющим фактором в жизни главного героя, мечты которого разбиваются с приездом в родной дом. Его наивная жена занимает выгодную позицию, считая, что измена – это не измена вовсе, если продолжаешь любить мужа, проводя ночи в его отсутствии с другим. И он даже не сопротивляется вначале. Вот что удивляет. Как безропотно он смирился со своим положением обманутого мужа!

Но всему есть предел и в следующий раз он уже идет на крайние меры. Оставшуюся часть фильма герой страдает, пытаясь разобраться в себе. Что же такое любовь? Что можно простить любимому человеку? Что лучше: простить измену и жить вместе или разойтись и опуститься на дно бездны, не видя впереди никакого смысла?

Кино интересное, рекомендую. Дуэт Проклова — Золотухин играет блистательно, все остальные актеры (за исключением, разве что, Владимира Высоцкого — мелковата роль для него) тоже на месте. Обратите внимание на девочку — а ведь есть в ней что-то неуловимо неприятное — как и нужно, если смотришь глазами героя. Сценарий прописан грамотно, действие нигде не зависает, но и галопом не скачет. Есть и своя «изюминка» — манера повествования, язык диалогов. Хороший фильм,

«Наконец, я ни жив ни мертв захожу в приемную к Татаринцеву. Ну, думаю, вот он сейчас вытряхнет из меня душу».

который подвиг меня к прочтению, так сказать, первоисточника. Ничего так рассказ, занятный. Писателя Павла Нилина произведение.

Это Нилин, говорят, очень медленно, натужно писал. И была даже такая злая присказка: мол, в голове у Нилина всего одна извилина. Не знаю, я почитал — мне понравилось (чего не скажешь, кстати, о книгах автора эпиграммы — В. Войновича). Рассказ сделан в своеобразной манере, чем-то она мне Андрея Платонова напомнила.

«Слушал он меня, не перебивал. Очень, похоже, внимательно слушал. Потом говорит:

- Значит, в армии ты был, а на войне не был? По возрасту, значит, не успел?..»

Есть у меня два соображения.

Во-первых: оба главных героя — он и она — в финале сильно страдают. Николай не находит себе места, не ласков с новой женой, пьет; Татьяна и вовсе угодила в больницу. В то же время мы знаем, что, несмотря на огромную любовь к мужу, Таня отнюдь не была верной женой. Водила в дом «мужчин с пристани», привечала руководителя художественной самодеятельности. И никакой Дальний Восток, надо полагать, официантку бы не исправил. Как же нашему герою было сохранить единственную любовь? Закрыть на все глаза? Смириться с полигамными наклонностями супруги? Не быть, иными словами, таким уж жадным эгоистичным собственником.

«…На снегу, значит, под пулями не лежал? В весеннюю распутицу по грязи не ползал? И бомбежке тоже не подвергался? Нет? Сухари, значит, в снеговых лужах после пожара не размачивал? Нет? Ага, ну ладно….»

А ведь идея-то не нова! На ревность среднестатистический мужчина имел право далеко не всегда и не везде. Промискуитет (говоря простым языком — общность жен), как утверждают ученые, был нормальным делом в первобытном человеческом обществе. Гуляй, не хочу — сплошная купальская ночь! Однако, уже античный уклад жизни узаконил норму верности супругов. Все мы знаем как о верной Пенелопе, так и о сладострастной Мессалине, описанной Ювеналом в его знаменитых «Сатирах». Средние века свободы женщинам не добавили. Природа, безусловно, часто брала свое (вспомним хотя бы жизнелюбивые истории «Декамерона»), но и наказание бывало суровым и незамедлительным. Нельзя сказать, что «ущемление плоти» не вызывало протестов. Различные сектантские учения проповедовали возможность свободных половых контактов, а неистовый Джон Лейденский (глава Мюнстерской коммуны) даже распорядился казнить строптивых жен, отказывающихся стать «переходящими». Но общим правилом, разумеется, было пуританское воздержание и верность супругу. Это правило — конечно, изрядно подкорректированное суфражизмом, атеизмом и сексуальной революцией — в большинстве социумов действует и сегодня.

И вот, значит, мы смотрим на молодую семью Касаткиных…

«…Живешь-то где, — в подвале, в сырости? Ах, нет. В отдельной, значит, квартире? Уборная-то где, на улице? Ах, тоже в квартире?..»

Говоря серьезно — никакого очевидного выхода создатели картины нам не подсказывают. Как ей стать строгой с мужчинами? Как ему унять ревность и обиду? Можно только догадываться, что ждет героев в дальнейшем. Наверное (сорочье слово), Коля заживет с новой женой душа в душу, Татьяна успокоится и тоже найдет свое новое счастье. Всё будет хорошо. А вся эта ваша «любовь», получается, дурь?

«Ну, все понятно. Ты дурью мучаешься, Касаткин, с жиру, так сказать, бесишься. Выбрось все это из головы напрочь и займись делом. А то смотри, Касаткин, как бы худо не было…»

Есть и второе соображение. Я тут задался вопросом: а в чем состоит смысл и значение роли Вячеслава Невинного? Он, Журченко, занимает ответственную должность, пытается покровительствовать Николаю и так и не заканчивает анекдот про тигра в блестяще разыгранной сцене застолья. Плохих поступков Юрий Ермолаич не совершает (только уж очень лебезит перед руководством), однако авторы не скрывают неприязненного отношения к этому персонажу. Почему? Ничего ведь не бывает «просто так» в хорошем произведении. Может быть, Журченко символизирует пошлость и бессмысленность жизни «по расписанию», без грехов, без терзаний, без «мечты-идеи», наконец?

Вот тут-то, как говорится, и зарыта собака. Получается — и так плохо, и так нехорошо. Страсти и страдания на сытый желудок — дурь, а ровная благополучная жизнь — пошлость? Выбросить все из головы и заняться делом предлагает товарищ Татаринцев. Что ж, и такое мы уже слышали. Не припоминаете? Это же реплики профессора Серебрякова из чеховского «Дяди Вани»: «Надо, господа, дело делать! Надо дело делать! (уходит)». Есть, впрочем, и другие примеры — в классике покопайтесь, в Сенеке, в Экклезиасте…

Вечная тема, друзья. Вечная!