Земля тишины и темноты (1971)

Третий и заключительный фильм своеобразной документальной трилогии Герцога, посвященной так называемым «отклонениям», упорно вытесняемым из социального бессознательного. Интересно заметить, что хронологически три фильма «Карлики начинают с малого» — «Фата Моргана» и «Земля молчания и тьмы» обнаруживают определенную логическую последовательность. «Карлики» повествовали о некоем микро-универсуме, удобно разместившемся в самом нашем обществе в виде некоей объединенной общины. «Фата Моргана» описывает общность и культуру, существующую где-то на краю нашей цивилизации и только «Земля молчания» обращается к индивидууму, абсолютно оторванному от любой социальной организации, подобно земному спутнику, опустошенному, напрочь лишенному богатства и разнообразия цветущей Земли, к которой его привязывает лишь абстрактная сила тяготения и самосохранения. Задачей минимум для режиссера было попытаться отразить хотя бы отсвет того вселенского одиночества, на которое обречены неисчислимое количество людей, живущих казалось бы в самом центре нашего социума. Стоит сразу оговориться — «Земля молчания» вероятно, один из самых «ослепительно»-болезненных и правдивых фильмов, отражающих реальность вещей и их суть какова она есть.

В общем и целом, доминирующее намерение Герцога — обратить внимание мировой общественности к глобальной проблеме отношения к инвалидам. Как известно, каждая страна в этом смысле находится на своем этапе развития. Где-то уже вовсю работают социальные конторы, следящие за признанным в стране равноправием людей с ограниченными возможностями и активно борющиеся с дискриминацией инвалидов в любой форме. Лейтмотивом в этом отношении как раз и стала родина Вернера Герцога, старающаяся обеспечить всем достойной существование и право на жизнь. (Стоит отметить, что немалый вклад в это кардинальное переосмысление привнесло и творчество режиссера, который активно продвигал свое творение на фестивалях). В других же странах с «активно развивающейся экономикой» физически ограниченные люди оказываются кардинально исключенными из правового поля в принципе — социум, фактически, оставляет их один на один в схватке с судьбой, из которой, стоит отметить, они нередко выходят победителями. Но какого цена такой победы?

К сожалению, сегодня еще во многих государствах любой телесный дефект является фатальным и фактически перечеркивают судьбу человека, оставляя последнего тихо и безропотно ожидать только одной ужасной, но в то же время и освобождающей вещи — смерти. Буквально каждый материальный предмет является непреодолимым барьером, несокрушимой «стеной», ограждающей сотни тысяч людей от жизни. Показная и насквозь фальшивая социальная реклама помощи инвалидам в местах общего пользования и общественном транспорте никогда не отменит того факта, что выделяемые им субсидии способны поддерживать самый минимальный уровень жизни, инфраструктура, даже в крупных городах, попросту отрицает само их существование, а система помощи зиждется скорее на волонтерах и пожертвованиях, нежели на устойчивой и централизованной системе.

Однако больше остального должно быть ужасно иное — то, на что постоянно обращает внимание Герцог — вытеснение из социального бессознательного в качестве какой-то травматической, шокирующей ситуации или обстоятельства. В психологии понятие вытеснение фактически обозначает полное забвение чего-то неприятного нам любыми способами — отрицанием, заменой, цензурой и т. д. Фактически, люди с ограниченными возможностями оказываются в парадоксальной и образцово-экзистенцильной ситуации будучи «мертвыми при жизни». Сложно привести аналогии и описать ту степень полного отчуждения, когда твое тело видят, слышат, ощущают в пространстве, но при этом само твое «бытие» отрицается в его тотальности. Это одиночество абсолютное, гибельное, вселенское. Любой инвалид развивающейся страны понимает, что с обществом ему не по пути.

Намного более гуманной и трезвой представляется позиция по отношению к слепым и глухим людям в фильме Герцога. Для более глубоко понимания концепции фильма стоит более подробно осветить исторические реалии, сопутствующие его созданию. Фильм снимался и был презентован в городе Марбург, известнейшем культурном и историческом центре Германии с пятисотлетней историей. Однако он известен не только тем, что это город философов и теологов, но с 1970 года (на следующий год туда и приехал Герцог) он стал также город слепых. Именно тут полвека назад было решено не просто расширить известный на весь мир Немецкий институт слепых, но и перейти на полноценную «жилую концепцию», согласно которой незрячие просто-напросто жили бы обычной полноценной жизнью — посещали рестораны, школы, университеты, ходили на работу, на выставки, в музей и даже путешествовали. Был проделан колоссальный объем работы, тысячи людей, врачей и тренеров, помогающих адаптироваться получали все большую и большую квалификацию — пока наконец, в результате их безграничных трудов целые сонмы душ не оказались буквально выдернутыми с того света, чтобы насладиться всем богатством и многообразием нашего краткого существования.

На всемирно известной фреске Микеланджело Господь и человек контактируют посредством одного единственного микроприкосновения кончиками пальцев, однако полнота и гармония их единства попросту неописуема. Так и в фильме Герцога, отображается сотворение нового мира через простое прикосновение от гумунитарно-ориентированного общества к главной героине Фини Штраубингер, которая еще в юношестве лишилась и зрения и слуха, отчего все ее общение с внешним миром ограничивается кончиками пальцев. Герцогу важно было показать именно этот столь важный контакт, когда не только вселенная (или социум) предлагает свою помощь, но и сам индивидуум стремиться вырваться из плена своей изоляции. Хотя в этом мире есть слепоглухие от рождения, навсегда прикованные к своей личной бескрайней тьме. Однако сколь же колоссальной и титанической силой духа нужно обладать, дабы не затеряться в этой бескрайней стране безмолвия и тьмы, не впасть «в самый страшный грех» — отчаяние, но напротив, наперекор всему суметь «Жить» и, как минимум в социальном плане, даже более полноценно, чем остальные полноценные люди.

Наконец, отметим, также и техническую сторону картины. Большая ее часть сфокусирована на крупных планах главной героини — фрау Штраубингер. Сквозь призму ее судьбы режиссер пытается высветить саму волю, скрытую где-то в глубинах нашего бытия. От мрака своего одиночества она в итоге вырвалась к свету общественно-полезной деятельности, помощи таким же «беспомощным» и заброшенным в свою одинокую вселенную людям (заметим, также, что эта тема взаимопомощи и выхода к свету является полной противоположностью концепции «Карликов», где подобная идея, напротив, разбивалась о непроходимую звериную сущность и тотальный декаданс). Естественно, на подобную идеологическую концепцию работает и звуковое сопровождение — а именно, музыка эпохи позднего ренессанса и барокко, как бы через спокойное принятие и согласие с мудростью творца символизирующая путь к совершенно новым открытиям. Что касается визуального ряда — то бессменный оператор Герцога Шмидт-Райтвайт по-бергмановски и очень удачно выстраивает весь фильм на крупных планах, стараясь запечатлеть на лицах героев какой-то неуловимый и навеки закрытый для остальных «полноценных» людей секрет Господа. Но тайну этого великого молчания, беспроглядной тьмы и воистину сверхчеловеческой воли люди, подобные фрау Штраубингер уносят с собой.

В этом фильме говорится о том, что большинство из нас не сможет понять, ведь зрячему невозможно представить, что значит ослепнуть, а слышащему — что значит стать глухим. А каково лишиться двух чувств, столь незаменимых и необходимых? Возможно ли понять, как понимает слепой и глухой от рождения человек такие понятия как «добро» и «зло»? Возможно ли представить, как глухой воспринимает музыку и поэзию, а слепой — цвет?

Эта лента делает попытку проникнуть в мир слепо-глухих людей, наблюдая за путешествием Фини Штраубингер, которая навещает таких же как она, слепых и глухих людей.

Здесь нет никакой попытки играть, никакой возможности играть — актёры не видят камер и не слышат, как шумит лентопротяжный механизм, они находятся в своём мире и так отчаянно пытаются проникнуть в наш, ведь для них нет ничего страшнее, чем быть брошенными в одиночестве, оставленными в стране молчания и тьмы. Они не хотят остаться в одиночестве, ведь большинство нитей, связывавших их с миром порвались и всё что у них осталось, это их руки, через прикосновения к которым они слушают музыку и стихи, разглядывают животных и растения.

В этом фильме показана разная степень оторванности от мира — от людей, которые глухи, но всё ещё могут видеть, хоть их зрение слабеет с каждым днём и тех, кто может ещё что-то слышать, но уже ослеп, до тех, кто остался один в своём мире, не зная дактильной азбуки, без возможности контактировать с людьми.

И всё же этот фильм не о тех ужасах, что претерпевают глухо-слепые люди, а о том, как они стремятся жить, как любят жить. Они открывают для себя мир, исследуют его, пытаются понять, ведь для них он почти чужеродный, запредельный — они касаются стебля растения и крыла самолёта, они даже впервые поднимаются в воздух, что бы почувствовать жизнь. Они отгорожены от мира, но всё же вырываются из этой изоляции, они помогают друг другу, служат друг для друга проводниками в мир — фрау Штраубингер касается их ладоней и говорит: «я слепа и глуха, я такая же как вы».

P.S. «Если сейчас начнётся мировая война, я ведь даже не замечу» фрау Штраубингер.