Некрополь (1970)

«Некрополь» — своеобразный манифест андеграундного кино Италии рубежа 60—70-х годов прошлого века. То есть эпохи, когда итальянский кинематограф находился на самом пике своего развития. Вот только Франко Брокани шагать вместе со всеми в «светлое будущее» было не интересно, а вот заняться культурологическими исследованиями архетипов сознания той части общества, что В. И. Ленин небрежно поименовал «прослойкой» — в самый раз. Правда, чтобы узнать результаты этого исследования понадобится провести новые изыскания — на этот раз уже внутри напластований мифологических, исторических и литературных образов, что наложились друг на друга в причудливом теле фильма. А потом еще одно, чтобы привести в порядок итоги первого и так далее. До бесконечности. В любом случае, «состояние» или «базис» жизни, который ищут персонажи «Necropolis», у каждого останется свой — независимо от того, что ему нашепчут на ухо Франкенштейн, Аттила или Эльжбета Батори по отдельности или вместе взятые. Тайна Джоконды тоже останется нераскрыта, хотя Тина Омон и просидит весь фильм тщательно удерживая на лице ту самую улыбку, застывшую аккурат между идиотизмом и всезнанием. Хотя, что на самом деле всезнание как не идиотизм? Кстати, Тина Омон в этой совершенно безумной роли удивительно органична, даже более, пожалуй, чем в не менее сумасшедшей «Аркане». Зато монолог Николетты Маккиавелли (ее персонажу даже имя не надо было придумывать — с такой-то фамилией!) на двадцать минут способен свести с ума даже здравомыслящего человека: мужчина — женщина, инь — янь, секс — невинность… Прописные истины, пафосный тон пророка и абсолютная отстраненность взгляда, сводящая с ума американского девственника, ищущего ответ на загадку Леонардо да Винчи.

Содержание других монологов понять тоже нетрудно, даже не зная всех языков, на которых говорят персонажи «Некрополя». Английский, итальянский, немецкий, французский — перевод не предусмотрен. Он противоречит авторской концепции, согласно которой из хаоса вырастает свобода, из свободы рождается искусство, из искусства — жизнь, а из жизни — смерть… Но если вы чего-нибудь не поняли — то это только к лучшему. Потому что Творец, в роли которого выступает Франко Брокани, и должен остаться непонятым. Хэппенинг, происходящий на экране, порой увлекает, порой вызывает отвращение, часто — зевоту, но ухватить за хвост авторскую мысль удается редко. Прежде всего потому, что этого не желает сам автор, во-вторых, потому что в его детище форма откровенно превалирует над содержанием, а в-третьих, как это часто бывает в арт-хаусе, ее формулирование режиссер оставляет критикам, которые уж, наверняка, придумают что-нибудь глубокомысленное, даже если его там и близко не было. А не придумают — значит даром свой хлеб едят.

Ну а для тех, кто просто любит кино останется вычурно-претенциозный авангардный спектакль, снятый на пленку нарочито грубо (я не удивлюсь, если все сцены снимались с одного дубля — словно сценическая постановка). Этот эффект вызывает также звук, записанный прямо со съемочной площадки, из-за чего некоторые реплики, даже сказанные на понятном языке, разобрать невозможно. А также «шумовой» саундтрэк, написанный известным композитором-авангардистом Гэри Брайарсом. В-общем, настоящее раздолье для любителей «другого кино». Простор для фантазии и полета мысли — словно доска, на которой можно рисовать и тут же стирать все новые и новые картины, как это делает Франкенштейн из «Некрополя». Или табличка на стене, гласящая «Это место для Джоконды». С нее фильм начинается, ей же фильм и заканчивается… Что ж — если ваше воображение не смогло родить Джоконды за два часа, предоставленных для этого Франко Брокани, значит вам не суждено стать Леонардо. Мне вот — не суждено.