Знаки жизни (1968)

«Я хочу вернуть в кинематограф доверие к изображению».

Вернер Херцог

На ряду с Фасбиндером Вернер Херцог считается одним из самых ярких представителей «нового немецкого кино», отличается неповторимым авторским почерком, по праву, уникальный феномен в мировом кинематографе, человек, отобразивший свой бесценный опыт странствий, прибывание в наиболее живописных уголках планеты через игровые и документальные фильмы, граница между которыми в творчестве режиссёра всегда была принципиально условной, а тематическая составляющая неизменно тождественной. В первой же полнометражной художественной картине Херцог обращается к излюбленному им конфликту несовместимости миров романтизма и рационализма, как и в последующих своих работах, приводит доводы не в пользу последнего.

Пейзажам живой природы немецкий кинематографист отводит особое значение, избирает основой всех своих фильмов, их движущей силой, преимущественно именно с помощью экзотических ландшафтов добивается соприкосновения создаваемой кино иллюзии и чуждой комбинированным съёмкам правды, изучает границы человеческого Я вдали от технологической цивилизации и запретов культуры. Герой его дебютной ленты символизирует иррациональный бунт против торжества посредственности, лимитов здравого смысла, после тяжёлого ранения и реабилитации в госпитале, вынужден томится в удушающем спокойствии побережья Греции, которое с каждым новым днём возбуждает в солдате лишь мечты о побеги из ненавистной ловушки уныния и безмятежности.

Будучи талантливым визионером, Херцог, в первую очередь, заботиться о передаче зримых образов природы, жертвует драматургической составляющую фильма, его персонажами, логически несвязанными этюдами выстраивает цепь повествования, слишком увлечён поэзией материального мира Вселенной, не обращает должного внимания на предельную бедность сюжетной конструкции. Когда-то выдающийся А. П. Чехов высказал неопровержимое мнение, что в любом художественном произведении все детали должны работать исключительно на его главную идею, ни в коем случае не быть случайными, влиять на общий ход событий. У Херцога же отдельные герои, знакомства и наблюдения не всегда оправданы режиссёрским замыслом, по большему счёту, спасают фабулу от её однообразия.

В отчаянном и бесполезном поединке с долиной ветреных мельниц обезумевший солдат возвышается над подавляющей ощущение жизни повседневностью, ценой бессмысленной войны с притуплением чувств пытается пережить экзистенциальный кризис, но всё же обречён потерпеть поражения от враждебной ему рутины человеческого существования. Казалось бы, невольник мёртвых будней простился с остатками рассудка, но именно это обстоятельство заставляет его прозреть, полнее, нежели здравые и адекватные люди, ощущает несуразность мира, пускать в небо салюты, дабы разукрасить монотонность дней, в чём, как кажется, Вернеру Херцогу и заключается трагедия нашего бытия.