Шоковый коридор (1963)

Американский кинематографист с российскими корнями Сэмюел Фуллер был по-своему неудобным представителем своей профессии, когда внутри голливудской среды существовала строгая цензура, обусловленная действиями так называемой «охоты на ведьм», от которой пострадал не один талантливый кинематографист. Но обладая сложным, принципиальным характером Сэмюел Фуллер наплевательски относился ко всем условным рамкам, позиционируя себя как вольного творца (именно из-за постоянных конфликтов и скандалов впоследствии Фуллер переехал во Францию и творил уже внутри течения «новой французской волны»). Практически отказавшись от сотрудничества с крупными и финансово благонадёжными киностудиями, Фуллер предпочитал работать в канве независимого и низкобюджетного кино, при это диапазон таланта позволял ему выпускать настоящие шедевры. Одним из таких стал психологический триллер с элементами драмы «Шоковый коридор», вышедший на экраны в 1963-ем году, а спустя чуть более тридцати лет картина была внесена в официальный Национальный реестр фильмов, выбранный для этого Национальным советом США по сохранности фильмов для хранения в Библиотеке Конгресса.

И надо сказать, что «Шоковый коридор» по праву вошёл в этот список, ведь там действительно есть на что посмотреть, а вихрь эмоций зашкаливает, при этом особо впечатлительным зрителям всё же я бы не стал рекомендовать его просмотр. Всё начинается с того, что амбициозный журналист Джонни Барретт (Питер Брек) находится в неистовстве из-за того, что расследование по поводу убийства внутри стенах одной их психлечебниц захлебнулось. Он разрабатывает план, по которому он должен попасть в стены этого неприятного заведения и там выискать убийцу. Естественно, что попасть туда он должен под видом пациента, и в этом ему помогают друзья и даже его любимая девушка. При этом сам Джонни мечтает о том, как выявит убийцу, затем раскроет карты и выйдет из больницы, тут же засядет за написание статьи, а там и Пулитцеровская премия маячит на горизонте. И план первоначально срабатывал на все сто процентов, но далее у Джонни начинаются отклонения в психологическом состоянии, что ставит под угрозу саму цель появления Барретта в лечебнице.

Режиссёр картины Сэмюел Фуллер утверждал, что для её съёмок ему потребовалось всего десять дней и минимальное количество локаций. Насчёт десяти дней — это может быть, но не доказано (хотя как спорить со столь сложным человеком как Фуллер?), а вот то, что локаций совсем немного — это, разумеется, заметно. И тут свою роль играет массовка, которая даёт свой результат, ведь массовка расположена в основном для того, чтобы изобразить пациентов клиники с различными видами психических отклонений и заболеваний. Надо сказать, что по-своему это даже вызывает спортивный интерес — ведь на самом деле любопытно какие же психи обитают в скорбной обители, но затем начинаешь сам потихоньку сходить с ума, потому что весь этот калейдоскоп постоянно что-то делает, кто-то бегает, кто-то кричит, кто-то впадает в апатию либо в агрессию. Есть отчего, когда голова идёт кругом, а весь этот бурный и буйный «коктейль» неадекватности, визга, плача и стонов выводит из равновесия. Поэтому несложно понять главного героя картины, когда и он оказался близок к помешательству.

Конечно, Сэмюел Фуллер молодцом, когда смог преподнести свою концепцию и видение «Шокового коридора», но и оператор ленты Стэнли Кортес (опять же здесь не обошлось без помощи Фуллера, который кроме режиссуры самостоятельно занимался и созданием сценария) сделал своё дело на высоком уровне профессионализма. С трудом даже можешь осознать, что всё действие «Шокового коридора» происходит лишь где-то в пяти-шести локациях (отчего фильм немного напоминает ленту «Верёвка» (1948) от мэтра жанра триллер Альфреда Хичкока), потому что Кортесу и Фуллеру удаётся ловко лавировать между сценами, не делая их слишком уж короткими и чересчур длительными. Актёрский состав также не подкачал. Например исполнитель главной мужской роли Питер Брек стал номинантом на премию «Золотой глобус» в категории «Лучший дебютант», а в те времена это что-то да и значило. Прекрасно играют актёры, воплощавшие психически больных людей, при этом они до конца делали свою работу, не чураясь того, что они на вспомогательном плане. И отдельно хотелось бы отметить выразительную игру Констанс Тауэрс и Джина Эванса (этакие «любимчики» Фуллера), которая весьма запоминается.

В общем, вердикт картине будет краток: весьма запоминающееся убедительное зрелище, которое вызывает немало эмоций и при этом заставляет думать и даже ставить себя на место центрального персонажа. Действительно «Шоковый коридор» — это то творение, заслужившее место в Национальном реесте США для сохранения. Если Вы — синефил и нормально относитесь к картинам, коим уже более чем полвека, но повлиявшим на общее развитие кинематографа как искусства, то Вам сюда.

9 из 10

Сюжет этого фильма не более, чем повод для дискуссии. Разве это интересно вместе с амбициозным журналистом искать в психиатрической больнице убийцу одного из пациентов? Мы даже толком о преступлении и убитом ничего не знаем. А вот следить за погружением журналиста в мир безумия — это уже другое дело. Может ли совершенно здоровый человек обвести вокруг пальца персонал психиатрического заведения и его обитателей?

А дальше происходит весьма интересный эффект. Шаг за шагом герой погружается вглубь этой ярмарки безумия. Мы вслед за ним. Это ведь интересно поговорить о нимфоманках из женского отделения. А вот на практике, оказаться рядом с ними — дело непростое, опасное для здоровья и психики. Кстати говоря, этот эпизод является логической предтечей к следующему фильму Фуллера — «Обнаженный поцелуй».

Дальше больше. Беседа с каждым из трех свидетелей превращается в карнавал абсурда. Первый рассказывает о тяготах военного быта в Корее. Его бравада одновременно и патриотична, и наполнена пацифистскими рифмами. Такие слова можно было в те годы лишь вкладывать в уста умалишенным.

Беседы со вторым пациентом оказываются еще более выразительными. Тут уже не остается сомнений. Пользуясь возможностью Фуллер рассказывает нам о неудобной американской правде. Афроамериканец, свято верящий в идеологию ККК? Как можно было даже такое предположить? Не слишком ли сильно набрал обороты? А почему нет. Ведь это вовсе не в психиатрической больнице фильм пропагандирующий идеалы ККК признали безусловным шедевром (вспомните о «Рождении нации» Гриффита).

Этого уже достаточно. Фуллер уже даже и не стремится слишком долго отводить время третьему пациенту. Достаточно лишь упоминания о ядерной бомбе. Все выстраивается в ряд. И совсем не случайно, что герой наш позабудет имя убийцы. Зритель должен удивиться, как можно — так просто запомнить. Но, это перевернутая реальность психиатрической больницы. А в реальности другой, за стенами это больницы люди с легкостью забывают о тех самых вопросах, которые так озаботили ее пациентов.

И это безумие может обернуться кататонией, а может прояснением. Тут может быть потоп, а может… Впрочем, нужны ли еще детали. Перед нами шедевр. Сложный, напряженный, резкий и предельно актуальный, политизированный. Фильм опередил свое время. Для шестидесятых такая прямота была слишком тяжела, непонятна. Чуть более десятью годами спустя куда менее резкая лента о «психушке» завоевала симпатии всего мира. Но именно фильм Фуллера показывает нам, что такое настоящая экспрессия и нон-конформизм

10 из 10

Для пассионарного кинематографа Фуллера трудно придумать более комфортную фабулу, нежели история о добровольном заточении себя в психушку, с какой бы целью это не проделывалось: герметичность сюжетной конструкции и экстерьеров искрит от темпераментного стаккато режиссерского почерка, который на референсы эстетики киноэкспрессионизма 20-х толстым слоем кладет зашкаливающую, пастозную выразительность художественных средств и болезненную эмоциональность, упиваясь выпавшим шансом в очередной раз позлить голливудский истеблишмент репрезентацией окружающей действительности как мира, сошедшего с ума.

Организация художественного пространства картины привычно многослойная, словно пирог. Под главной событийной линией нуарной психодрамы, вполне себе нарративной, с вкраплением внутренних монологов и смачных цветных галлюцинативно-психоделических видений, Фуллер, как искусный шеф, припрятывает все самое вкусное на слой символико-метафорического надтекста.

Психиатрический трип нужен ему для начинки политико-социального свойства — кажущиеся сугубо индивидуальными психические отклонения героев картины, волей режиссера предстают перед нами как галерея психологических травм, фобий и фантомных болей современного ему американского общества в целом, и каждого рядового американца в частности. Расовая сегрегация и Ку-Клукс-Клан, Корейская и Холодная войны, Хиросима, создание ядерного и атомного оружия, шпиономания, борьба с «комми» и охота на ведьм — далеко не полный перечень болезней американского коллективного бессознательного, предлагаемый нам Фуллером (удивительно, как в этот список не попал грянувший буквально накануне Карибский кризис). Поэтому, намеренно яркие, решенные в цвете, видения пациентов лечебницы, только внешне выглядят плодом больного воображения — на самом деле ничего более пугающего и реального в фильме нет, — по сути, это диагноз социуму. И именно последний — пожалуй это главный месседж фильма — пребывает в состоянии измененного сознания или кататонического ступора, не зная, куда двигаться дальше.

Для воссоздания на экране состояния патологического страха, фрустрации и психоза, охвативших современное ему общество, Фуллер прибегает к череде преувеличенно ярких красок и мрачноватых эксцентричных эскапад, не чураясь ни Эврипидом, ни смертельно (до приступов смеха) опасными нимфоманками, ни черный ккклановцем. Набор, прямо скажем, так себе, от непомерной избыточности иногда подташнивает, как после переедания,- но, в конце концов, ни за эту ли отчаянную смачность слога мы Фуллера когда-то и полюбили.

Возможно, апеллирование Фуллера к классике немецких экспрессионистов и не намеренное, но «Шоковый коридор» решен в таких агрессивно экспрессивных тонах, а кадр настолько заряжен драматическим полем, что аллюзии к искаженному, надломленному миру классических картин Вине и Мурнау (интересно, например, сравнить возникающую на стене коридора лечебницы тень от рук Баррета в одной из сцен, с хрестоматийным появлением Орлока в каноническом фильме Мурнау), рождаются сами собой. Однако, по части пластико-монтажных форм, Фуллер сам дока и может дать фору любому мастеру — уверенно выстроенные мизанкадры, филигранная работа с внутрикадровым монтажом (запомнившаяся еще в «Происшествии на Саут Стрит») и светотенью, излюбленные трансфокатор и череда крупных планов — все эти любимые нами фуллеровские фитчи представлены в ассортименте. Но есть и настоящие изюминки — уже упомянутые эстетские (но при этом, как мы успели убедиться, вполне обоснованные со смысловой точки зрения, и не выглядящие как искусственные dream sequence) цветные дивертисменты паранормальных видений, являющихся фактически объективацией психического состояния американского общества. А кроме этого,- странная, минуты на 3 стрип-сцена с Констанс Тауэрс — насколько чуждая и смешная в нелепом эротизме, настолько и причудливо диковинная, — десятилетия спустя нечто подобное будет делать великий и ужасный Линч, но в 60-х так, кажется, так никто не снимал.

«Шоковый коридор» — самый эмблематичный пример токсичного, ресентиментного творчества неудобного автора, его задиристого кино, так и не вписавшегося в голливудские каноны.

8 из 10

Саморазрушение и самоликвидация — примерно двумя этими словами можно охарактеризовать фильм «Шоковый коридор». Наш мозг уникален во многом, но и не нужно забывать что он очень хрупок и чувствителен. И подвергать его безызвестной для вас среде не стоит, как показал нам пример Джона.

Такой несерьёзный подход к вещам может жестоко навредить, что мы и можем видеть в финале. Хоть подобный поворот я предугадал, сделали завершение отличным. Как впрочем и сам фильм. Который идёт постепенно, по нарастающей, ведя все к понятному концу. Но при этом по пути старается обхитрить, увлечь зрителя своей атмосферой, и ты сам чуть не чувствуешь себя психом.

Должен сказать, актёрам веришь, сопереживаешь, внутреннее противоборство нормального и сумасшедшего показано очень хорошо. Да, еще со времен Якова Протозанова, в фильме «Отец Сергий» и «Последний человек» Мурнау мы могли наблюдать иллюзорное восприятие внутреннего человека, его внешний характер, и насквозь всполошённую суть организма, но знаете, Фуллер сделал как-то особенно, что потом и сцепил Милош Форман для своего фильма «Пролетая над гнездом кукушки».

Вот концепт очень похож. Пусть Милош сделал это куда озорней. Однако Фуллер сотворил это первым, или же одним из первых. Плюс, к тому же, именно здесь нецветная картинка, размешивая галлюцинации с цветным видеорядом, предаёт некой изюминки, отчего действительно осознаешь, что глупый репортер сходит таки с ума.

Саморазрушение и самоликвидация — примерно двумя этими словами можно охарактеризовать фильм «Шоковый коридор». Наш мозг уникален во многом, но и не нужно забывать что он очень хрупок и чувствителен. И подвергать его безызвестной для вас среде не стоит, как показал нам пример Джона, такое несерьезный подход к вещам может жестоко навредить, что я и увидел в финале. Хоть подобный поворот я предугадал, сделали завершение отличным. Как впрочем и сам фильм. Который идет постепенно по нарастающей, ведя все к понятному концу. Но при этом по пути старается обхитрить, увлечь зрителя своей атмосферой, и ты сам чуть не чувствуешь себя психом.

Должен сказать, актерам веришь, сопереживаешь, внутреннее противоборство нормального и сумасшедшего показано очень хорошо. Да, еще со времен Якова Протозанова, в фильме «Отец Сергий» и Последний человек» Мурнау мы могли наблюдать иллюзорное восприятие внутреннего человека, его внешний характер, и насквозь всполошённую суть организма, но знаете Фуллер сделал как-то особенно, что потом и сцепил Форман для своего «Пролетая над кукушкиным гнездом». Вот концепт очень похож. Пусть Милош сделал это куда озорней. Однако Фуллер сделал это первым, или же одним из первых. Плюс к тому же, именно здесь не цветная картинка, кстати, размешивая галлюцинации с цветным видеорядом, предаёт некой изюминки, отчего действительно осознаешь, что глупый репортер сходит таки с ума.

Тема психических лечебных заведений неоднократно поднималась в искусстве, как в литературе, так и в кино. Вот и на этот раз мы имеем дело с этой интересной и бесконечной в своем понимании темой.

Режиссер и сценарист Самюэл Фуллер снял свой, наверное, самый известный зрителю фильм уже спустя выхода своих нескольких удачных лент. Используя у себя в приоритете стиль «нуар», Фуллер отошел от привычного и выпустил киноленту, где зритель напрямую наблюдает за безумием безо всяких ширм и прикрытий, где главное не стиль и манера повествования, а эмоциональное давление, оказываемое на зрителя.

Известный журналист Джон Баррет, блистательно сыгранный Питерок Бреком, ложится в психиатрическую клинику чтобы расследовать нераскрытое убийство, написать об этом в газете и получить Пулитцеровскую премию. Но имея дело с невменяемыми свидетелями Джон начинает погружаться в историю каждого из них, начиная тем самым терять собственный рассудок. Желание прославиться движет журналистом и он доводит дело до конца, не взирая на все опасности.

Каждый из показанных героев фильма, особенно пациентов, представляет из себя очередной порок общества или его итог. Пациенты здесь, ничто иное, как жертвы существующей на тот момент системы. И Джон, пройдя через историю каждого пациента, сам попадает в созданною собой же и редакцией газеты ловушку.

Идея с «цветными снами» пациентов позволяет очень глубоко прочувствовать корень безумия человека и их появление является, своего рода, тем переломным моментом, когда у Джона получалось заговорить с невменяемым человеком, или же самому стать на мгновение невменяемым, дабы получить желаемое.

В итоге, история показывает нам своим видом не самый приятный конец, конец, как безумие, которое неизбежно в условиях существующего общества, но дает небольшую надежду на то, что рассудок все же сохранился.

Движимый желанием раскрыть убийство, случившееся в стенах психбольницы, амбициозный и голодный до сенсаций журналист симулирует безумие, дабы иметь возможность оказаться на месте трагических событий и пообщаться на уровне «равный среди равных» с потенциальными свидетелями. Детективы в кино и литературе не раз хаживали подобными тропами, пытаясь изобличить виновного, и не было бы здесь ничего удивительного, не окажись расследование, формально поставленное в фильме во главу угла, не целью, а лишь предлогом, как для режиссера, так и для его героя. Последний не скрывает истинных намерений — отхватив Пулитцеровскую премию, стать богатым и знаменитым. Первый же, тщательно маскируя под видом загадочной и опасной криминальной истории едкий острый социально-политический памфлет, стремится неожиданно ткнуть зрителя носом в его же порочную сущность. Переворачивает все с ног на голову, представив клинику не приютом для душевно больных, изолируемых от нормальных индивидов, а убежищем для приходящих в себя несчастных, осознавших — не здоровы все вокруг, и только спрятавшись можно не заразиться.

Имя убитого вы не узнаете вовсе, личность убийцы перестанет вас интересовать после первого опроса очевидца, мотивы преступления, не разобранные даже в виде версий, отойдут на второй план, все нестыковки следствия, шитого белыми нитками, не будут вас волновать. Фуллер, подменив дознание познанием, добился того, что подобные «пустяки» не портят впечатление от просмотра. Не до того зрителю. Волею создателя, его кидают поочередно в цветную яркую шумную пучину галлюцинаций инфицированных общественными пороками сознаний обитателей дурдома; задыхающегося выдергивают для того, чтобы швырнуть в мир черно-белых фобий тех, кто пока не ощущает в себе симптомов болезней; и, не давая опомниться, вынуждают погрузиться в собственные страхи, толкая к поиску в себе признаков злокачественных социальных образований: расизма, нетерпимости, желания закрывать глаза на нелицеприятную правду вокруг, если она способствует личной выгоде. В этом весь режиссер — логика повествования небезупречна, но сила эмоционального воздействия, давления на подсознание невероятная. Но самое с ног сшибающее случится позже: не найдя в себе примет ни одного из трех недугов вы облегченно вздохнете, не замечая того, что являетесь тем самым питательным планктоном, взращивающим каждый из них. Вечно жаждущие хлеба и зрелищ люди без остановки выталкивают из своей среды жертв и палачей, а так же тех, кто возьмется пересказывать старую как мир историю их отношений на новый лад снова и снова. Никого не интересует то, что платой может стать утрата душевного равновесия, риск — дело благородное, а шоу должно продолжаться. Выживут только сильнейшие, но в чем будет заключаться их сила?.. Варианты ответов вам не понравятся — тогда, быть может, вы броситесь, словно в омут, с головой в иную жизнь, как сделает через два года после выхода «Шокового коридора» под влиянием слов Фуллера безумный Пьеро Годара, понизив тем самым градус тихого помешательства вокруг.

Впервые я услышал о «Шоковом Коридоре», когда увидел постер у одного из своих знакомых. Картинка на нем тут же бросилась мне в глаза. Решив, что это должно быть что-нибудь интересное, я взялся за просмотр этой ленты. И вот, что мы получили.

Я не видел других картин Сэмюэла Фуллера, поэтому не берусь судить о том, какие темы еще он затрагивал в своем творчестве. Но «Шоковый Коридор» заинтриговал меня с первых же минут необычайными задумками, с которыми я еще никогда не встречался. Можно смело заявить о том, что в какой-то степени «Коридор» предвосхитил формановский киношедевр «Полет Над Гнездом Кукушки»,и это не будет ошибочным. И Фуллер, и Форман говорят о том, что психиатрическая лечебница -место скорее для людей, которые пострадали в результате некоторых общественных потрясений, нежели чего-либо еще. Оба режиссера считают, что даже душевнобольные имеют право на нормальную жизнь.

Обращу свое внимание и на главного героя, журналиста Джонни Барретта. Персонаж неоднозначный. С одной стороны — его толкает на такой отчаянный шаг желание докопаться до истины, а с другой — Путлицеровская премия. Отсюда и мораль-честолюбие приводит к крайне губительным последствиям.

Очень удачное решение вставить цветные вставки в черно-белую основную сюжетную линию. Как квинтэссенция сумасшествия.

Поразил и весьма колоритный спектр психов, что были соседями Барретта — и полный бородатый певец, исполняющий итальянские оперные партии, и «тронувшийся» офицер, и целая куча застывших в разных позах других пациентов.

Сильный акцент сделан на эпизоды, олицетворяющие стадии духовного помешательства журналиста. Никого не оставит равнодушным эпизод с так называемым дождем. Но, как можно понять, для остальных пациентов лечебницы такие штучки как что-то само собой разумеющееся. Все-таки остался у Джонни хоть какой-то рассудок.

Ну, и конечно же, заставило обратить на себя внимание, противостояние с системой. Как апофеоз всего конфликта — стычка Барретта и работника персонала психушки.

10 из 10

Справедливая десятка, даже несмотря на некоторую отвлеченность и скомканное начало.

И это не цитата, не случайная фраза. Это то, что я действительно почувствовала после просмотра «Шокового коридора». У Фуллера, мать его, получилось сделать это — заставить меня усомниться, и, слава Богу, что только усомниться, в собственной психической здоровости. И, слава Богу, прошу простить меня за частое упоминание всуе того самого, рядом не было санитаров, фрейдоманов и проч. специализированного персонала. Тех, кто держит руку на пульсе. Иначе не написала бы я сего отзыва, ой, простите, рецензии, а точнее, впечатления от путешествия в страну Кинематография, где все возможно, но ничто не реально.

60-е. Безумие подступает незаметно. Спокойно. Журналист Джон Барретт, заручившись поддержкой редактора, готовится сотворить невозможное — раскрыть преступление, да еще под видом сумасшедшего. Немного сопротивляясь, в этом ему все же помогает и его подружка Кэтти, перевоплотившись из танцовщицы, а до этого — из стенографистки, в сестру Джона, вроде как терпящую домогательства от него же.

Барретт играет в шизофреника на пятерочку, либо врачи попадаются такие, любящие диагнозы… но как бы там ни было, Джон добивается своего. И вот он в больнице. Коридор… Нет. Это не коридор. Для Джона это «волшебная тропа к Пулитцеровской премии».

«Если ждете демонстрации безумия — забудьте».

Безумие не ворвется, а тихо подступит, как липкий ночной кошмар, сливающийся во сне с действительностью, что не отличишь, где сон, а где — реальность. Пугает то, что кажется нормальным и в порядке вещей.

Но не сама ли идея Барретта безумна изначально? А общество, поощряющее подобные затеи премиями и наградами, — оно не безумно? И по сравнению с этими вопросами, ответ на разгадку — кто убийца — не так и важен. Он становится не таким важным не для Барретта, перебирающего в припадке имена всех действующих лиц, а для меня — простого зрителя, наблюдающего за всем со стороны, но «образы были настолько сильными, что казалось, гипнотизировали тебя»… и я была поглощена «Шоковым коридором».

Меня вывернули наизнанку и положили перед собой. Смотри! Мир безумен. И безумен давно. Но это нормально. Шизофреническая кататония. Расщепление личности на мелкие составляющие. И что дальше? Вам по-прежнему нужна правда?

Нет, нам нужен новый пациент.

10 из 10

Невероятная смесь черного юмора, социальной сатиры и параноидального триллера.

Честолюбивый журналист в погоне за Пулитцеровской премией соглашается на небывалый эксперимент — он проникает в дурдом под видом душевнобольного, чтобы раскрыть недавно совершенное там убийство. Но он и представить себе не мог, каким кошмаром обернется это расследование.

Известного сценариста и режиссера Самуэля Фуллера часто называют кинематографическим примитивистом. Он не играет со зрителем в «кошки-мышки», пытаясь выстроить неоднозначную многоступенчатую форму повествования, а сразу давит на интуитивное, эмоциональное восприятие зрителем происходящего. «Шоковый коридор» — яркий пример его режиссерского почерка. Фуллер не стал сильно экспериментировать с вроде бы обязывающим к этому сюжетом (единственный необычный штрих — цветовые галлюцинации), пробуя стереть грани между реальностью и безумием. О

н просто показал больных, отклонения которых настолько въедаются в повседневный быт, что становится страшно за собственный рассудок. Все психи здесь — жертвы политического строя, мировых идеологий или лживой общественной морали. Подобный социум постепенно поглощает и главного героя. Репортер становится жертвой еще одного бытового безумия — погони за славой, пресловутой американской мечты. После просмотра данного фильма рождается чудовищная мысль о том, насколько человек вообще может считаться нормальным, если он живет в таком мире.

9 из 10