Саратога (1937)

Рэй Бредбери умер. Я вместо него. Сиди смирно, ублюдок, я расскажу тебе историю.

Была одна девочка: в свои двадцать она выглядела на все сорок, а спустя шесть лет и вовсе сгинула. Примерно в то же время, она пребывала в зените славы, была счастлива и любима, что, впрочем, доподлинно неизвестно. Она была одной из тех красоток, которых тотально ненавидят, нарекают абсолютными бездарностями, но ещё более исправно хотят. Как-то случилось, что с Кларком Гейблом снялась она целых шесть раз, одним из таковых фильмов оказался «Саратога», что назван был в честь какой-то никому уездной губернии штатовского розлива, в котором не было ни крематория для евреев, ни зоопарка, а лишь одна лошадиная ферма, в которой могилки захороненных лошадок остроумно расположены согласно их достижениям при жизни. Смешно о грустном: посмертный пьедестал, от которого проку только улыбке спёкшегося фермера. Ты ведь понимаешь о чём я, маленький ублюдок?

Парочка бегала и ссорилась, девочка — потому что в противовес богатому жениху у неё значился проигравшийся отец и скверный характер, а мальчик — в противовес девочке обладал характером душки, лицемера и подонка. История типична, когда герои, подобно той самой породе обезьян, что все неурядицы разрешают сексом, искусственно нагнетают это самое сексуальное напряжение на потеху зрителю, играя в укрощение строптивых, но до точки так и не доходят, что на самом деле маловажно, маленький ублюдок, потому что даже если бы поезд проехал сквозь туннель, «Саратога» осталась бы довоенным аналогом всех этих «Оушенов», что веселы исключительно своей забавной бестолковостью, что забываются ещё до того, как начнутся титры.

За полтора месяца до премьеры Харлоу подала в отставку, «Саратога» не заметила утраты и успешно отгремела свой норматив сеансов, а спустя два года Кларка Гейбла унесли ветром вместе с Вивьен Ли, и, к сожалению, никто не догадался хоронить сгоревших в отставку пташек согласно их рейтингам. О Харлоу забыли, потому что тепереча дружно желали Вивьен. Так чему же нас учит Гоа, маленький ублюдок? Вино с годами превращается в уксус, а птицы поют оттого, что просто слабоумные, а не потому что всё в порядке.

Как виртуозно Джин управлялась бритвой, под унисон писков мод вырисовывая над своими глазами забавные завихрения, так виртуозно управляется бритвой одно из восьми измерений, лежащих за пределами понимания стереометрии, так же вооружившееся бритвой, истребляющее в мусор всё, что имеет, имело и будет иметь место быть. Напевая в очередной раз под дождём, сдабривая угрюмую ночь маршем gavnodavov, невольно задумываешься о том, что в singing in the rain смысла много больше, чем во всём остальном, ведь попавшее под носок gavnodava превратится в руины и спасётся от чести оказаться средневековым мусором, чем непременно окажется всё остальное, а безамбициозным муравьям не только проще, но и выгоднее.

Проснись и пой, маленький ублюдок, торжествуй и разрушай, воруй и убивай. У каждого века есть своё средневековье, на твоё счастье, оно наступило раньше, специально для тебя. Пока ты молод. Финита ля комедия. Король умер. Цирк уехал. Хотя какого чёрта?