Звенигора (1927)

«Звенигора» безумно напоминает «Хозяйку Медной горы», «Калевалу» и чуть-чуть — «Карьеру Ругонов», по крайней мере по демонстрации исторических событий и дотошному желанию Довженко разобраться в первопричинах проблем украинского народа. Мистический тысячелетний дед, остающийся, несмотря на свой возраст, самым обычным человеком (наивным и истинно дремучим) сменяется небрежным кавалеристом, руководящим собственным расстрелом, а тот, в свою очередь, девицей Оксаной-Роксаной, влюбившейся в захватчика, но не потерявшую любовь к родине… Эпизоды, подобно стеклышкам в калейдоскопе, сменяют одни другие, демонстрируя разные исторические этапы Украины; всегда всё происходило одно и то же, только вот в последние годы начало что-то меняться — и, разумеется, к лучшему. Но до того — притеснение простого люда, алчное желание власть имущих разграбить мифические клады Звенигоры, истеричное желание деда сохранить свой жизненный уклад таким же, каким он был и сто лет назад, и тысячу… Наступила эпоха перемен, и кто знает, останется ли Звенигора такой же неприкосновенной, какой она была всё это время, или же проложат через неё железную дорогу и пути сообщения.

Довженко, впрочем, ответов на эти вопросы не дает: куда сильнее режиссёра увлекает возможность показать тысячелетие угнетение Украины и её долгожданное освобождение. Это не первое эпическое произведение в советской кинематографии, но первое, которое совмещает в себе не только психологическую драму, социальную критику и жизнь одной семьи на протяжении веков, но и, страшно сказать, мистический элемент. А ведь именно он и становится одной из основных сюжетных линий «Звенигоры», диктующей фильму свою эстетику и подчиняющей себе его символику. Оскаленные лица богатых буржуа, с нетерпением ожидающих самоубийства лектора, больше похожи на уродливые гримасы слетевшейся на шабаш нечисти, а дед, вышедший на бой с «огненным змеем» (оказавшимся в итоге обыкновенным поездом), ведёт себя подобно эпическому герою, обреченному на смерть, но от того чувствующий себя в десятки раз сильнее обычного. За счёт этого пародийный элемент «Звенигоры» немного тушуется и гасится: видно же, что режиссёр, хоть и высмеивает религиозно-сказочную дремучесть деда, всё же испытывает к ней искреннее сострадание, он заворожен её своеобразием и колоритом, и просто не может её высмеивать ожесточеннее, как это наверняка бы сделали Кулешов или Протазанов.

Понятна критика Бориса Алперса, который упрекал фильм в слабой композиции: «Звенигора» и в самом деле представляется, скорее, серией эпизодов, неявно связанных друг с другом фигурой тысячелетнего хранителя клада, но, как ни странно, это лишь добавляет фильму сказочной условности и своеобразия. Это, скорее, песнь об Украине, лишенная линейности повествования и уходящая в флешбеки и воспоминания о прошлых днях. Песнь и должна быть поэтичной, наполненной метафорами и аллюзиями, перебивающими порой основной сюжет. Да, это затрудняет просмотр фильма, но зато позволяет глубже окунуться в его атмосферу, в его эстетику и с головой погрузиться в завораживающую вселенную «Звенигоры».

Это очень красивый и по-настоящему сказочный фильм, даже более сказочный, чем большинство современных (да и тогдашних) фантастических историй. Борис Завелев любовно снимает невероятную природу украинских лесов и полей, гор и рек, проносит природу в фабрики и города, явно подчеркивая сходство человеческого труда с тем, что создает сама природа: вот текут ручьи расплавленного металла, водопад спускаясь в котёл, вот на рабочих пускают воду, омывая их дождём… Поэзия индустриализации, конечно, читается, но машина в глазах Завелева и Довженко идёт не как антоним живой природы, но как её продолжение. Наверное, именно эта исключительная метафоричность киноязыка и позволяет «Звенигоре» быть настолько сказочным произведением, выделяющимся на фоне всех прочих работ Довженко.

P.S.: я намеренно не говорю о политическом и социальном подтексте фильма, потому что… ну потому что. Хотя, конечно, в свете последних событий «Звенигора» кажется особенно актуальным произведением, сильно недооцененным в своё время.

Довольно впечатляющий, интересный и мистический фильм, снятый Александром Довженко, начинающий так называемую «украинскую трилогию», и унаследовавший тему революции в простых кругах народа, который из-за своей необычности и мистики, вполне может быть явным конкурентом, известным фильмам из трилогии Сергея Эйзенштейна, знаменитые своей отличной технической постановкой.

Главным достоинством «Звенигоры» является то, что в отличие от своих конкурентов, немого кино 20-ых годов, в которых была актуальна тема октябрьской революции, здесь, была затронута тема, некой древнеславянской легенды, о зарытом кладе, что придаёт, данному фильму мистику и необычность. Ещё фильм интересен, в плане того, что на основе него, мы можем изучать, как жили, и во что верили наши древние предки.

И другим, второстепенным достоинством картины, является то, что режиссёр показал своенравные образы людей, ведь обычно камера боится постоянно держать в крупном плане человеческий образ. Как ни странно, это одна из первых работ этого режиссёра, и невольно удивляешься, как в этой картине обдуманно сделана постановка и написан сценарий. Однако, сейчас кино такого жанра, практически не попадается в прокате. Это означает, что «Звенигора» один из редких экземпляров хорошего кино.

8,5 из 10

Веками дед охраняет мистические клады Звенигоры. У деда двое внуков: один во всём его слушается, а другой презирает дедовскую набожность и суеверность. Наступает революция, и один из братьев становится «белым», а другой — «красным».

Фильм по своей структуре очень сложен, и нельзя сказать определённо, о чём этот фильм. Конечно же, он не о семейном конфликте. Дед — это природа, его внуки — это все жители России, но одни встают на сторону красноармейцев, а другие — белогвардейцев. И брат убивает брата ради утопических идеалов.

«Звенигора» — это драматический фильм с примесью мистики. Он рассказывает о событиях так, словно они происходят во сне: причудливые образы, быстрая смена сцен.

10 из 10